Фостер

Чикаго, писал Джек Лондон в 1908 году в своем романе «Железная пята», из всех американских городов наиболее созрел для революции. Если его и раньше именовали «городом на крови», то теперь ему вновь предстояло подтвердить ото название. В жителях Чикаго сильна революционная закваска. Здесь было подавлено столько забастовок, что пролетариат не мог этого ни забыть, ни простить. Чикаго всегда был полем битвы между трудом и капиталом. Это был город уличных боев, где насильственная смерть была частой гостьей, где классово сознательным организациям капиталистов противостояли классово сознательные организации рабочих. Джек Лондон считал Чикаго образцом «наисовременнейшей цивилизации джунглей».

«Джунгли» — так назывался нашумевший роман Эптона Синклера. В нем писатель рассказывал о бесчеловечных условиях труда, господствовавших на бойнях в Чикаго, о жестокости, жадности хозяев, полицейских, шпиков, о пробуждении классового сознания у рабочих. Хозяева боен обрушили на Синклера поток брани, они окрестили его «самым отпетым лжецом в Соединенных Штатах», они обратились в суды, требуя наказать писателя за клевету. Но даже их собственные суды не осмелились осудить Синклера. «Джунгли» отразили подлинную чикагскую действительность.

Фостер рассчитывал пробудить к борьбе в первую очередь рабочих мясохладобоен. Задача поистине не из легких, если учесть, что эти рабочие в то время представляли самый отсталый, с точки зрения классовой сознательности, отряд трудящихся Чикаго и что владельцы боен были, по существу, подлинными хозяевами города, на их службе находились полиция, суды, муниципальные власти, их поддерживали в Вашингтоне.

Правительство Вильсона выдвинуло лозунг «Пища выиграет войну», тот, кто будет сыт, тот и одержит победу. Этим лозунгом оно пыталось заткнуть рот рабочим мясоконсервной промышленности, заставить их отказаться от классовой борьбы. Именно на организацию этих рабочих и направил в первую очередь свои усилия Фостер в июне 1917 года. Его поддерживали чикагское отделение профсоюза железнодорожников и местный совет Американской федерации труда.

Некоторое время спустя был создан Совет рабочих мясохладобоен с Фостером на посту секретаря и мясником Мартином Мэрфи в должности президента. Совет намеревался вовлечь в профсоюзы около 60 тысяч рабочих мясоконсервной промышленности, большинство из которых составляли европейские иммигранты. Среди иммигрантов заметным влиянием пользовались реакционные церковники — ненавистники рабочего движения. Не лучше обстояло дело и с негритянскими рабочими, которых в этой отрасли промышленности насчитывалось около 12 тысяч. Многие из них требовали создания особых, только для черных, профсоюзов, обвиняя белых рабочих в расистских предубеждениях.

Следует ли удивляться, что после шестинедельной агитации Фостеру и его товарищам удалось привлечь в профсоюз только 500 человек. Хотя рабочие охотно приходили на митинги и собрания и поддерживали требования, выработанные советом, об установлении 8-часового рабочего дня, признания права на профорганизацию, повышения заработной платы и т. д., однако в профсоюз вступать они еще не решались.

Фостер предложил своим товарищам по совету созвать конференцию делегатов мясохладобойных предприятий для обсуждения предложений об организации генеральной забастовки.

Рабочие, уже давно рвавшиеся в бой с предпринимателями, встретили весть о предстоящей забастовке с. огромным энтузиазмом. Отбросив страх, они валом повалили в профсоюзы. Был создан специальный комитет для руководства рабочими этой отрасли промышленности. Председателем был назначен чикагский руководитель профсоюзов Джон Фитцпатрик, секретарем Фостер. Комитет провел среди членов профсоюзов голосование о целесообразности объявить генеральную забастовку. Почти 100 процентов из них проголосовало «за».

Решение рабочих вызвало тревогу в правительстве. США только что вступили в войну, и генеральная забастовка свыше 200 тысяч рабочих мясохладобоен грозила серьезными осложнениями. Да и предприниматели обеспокоились. Они получали баснословные прибыли, которые только за последний год составляли свыше 90 миллионов долларов.

На выручку правительству и предпринимателям пришел Гомперс. Так как Фитцпатрик и Фостер действовали под вывеской АФТ, то Гомперс, получив сообщение о решении рабочих бастовать, немедленно передал это решение на рассмотрение Федеральной посреднической комиссии по улаживанию трудовых конфликтов. Разумеется, Фитцпатрик и Фостер могли не подчиниться решению Гомперса и объявить генеральную забастовку, но их не поддержали бы реакционные лидеры профсоюзов АФТ, которые под давлением масс вошли в руководящий комитет, хотя вовсе не горели желанием бастовать. В этих условиях разумнее всего было выждать.