Фотофиниш. Свет гаснет

— Да. А ты, Нина? Ты можешь отпроситься, и мы тебя отвезем.

— Я договорилась поехать с Брюсом. Ему по дороге, он меня подвезет. Я как раз допила бренди. Спасибо тебе, дорогая Мэгги, мне лучше.

— Мне вроде бы тоже. Тогда пошли, — сказала Мэгги. — Запри дверь, Нэнни. Поедем домой. Им ведь будут нужны наши ключи?

Они оставили ключи мистеру Фоксу. Мастерс был погружен в беседу с Аллейном, но увидел Мэгги и поспешил ей навстречу.

— Мисс Мэннеринг, мне так жаль! Я собирался к вам зайти. Нэнни вам все объяснила? Ваша машина здесь? Это чудовищно, не правда ли?

Он пошел их проводить. Машина ждала у театра, а в аллее все еще стояла небольшая толпа. Мэгги подняла воротник, но ее узнали.

— Это Маргарет Мэннеринг, — закричал кто-то. — Что случилось? Что за несчастный случай? Эй!

— Я не знаю, — сказала она.

Нэнни забралась вслед за ней в машину, водитель посигналил и дал задний ход по аллее. Жадные лица лезли в окна. Бесстыжие лица. Любопытные, ухмыляющиеся лица. Водитель не переставая гудел клаксоном, и они наконец выбрались на Уорфингерс Лейн и набрали скорость.

— Ужасные люди, — сказала она. — А я думала, что люблю их.

И она беспомощно расплакалась.

Гастон Сирс подошел к передней двери своего дома и вошел внутрь. Он был полуночником и одиночкой. Интересно, было бы ему приятно, если бы на пороге его встречала маленькая нежная женщина, которая спрашивала бы его, как прошел день, или, вернее, вечер? И было бы для него естественным и приятным рассказывать ей об этом? Он прошел в мастерскую и включил свет. Вооруженный японский воин с дикой гримасой угрожающе надвинулся на него, но Гастона это не встревожило. Как он и ожидал, его китайская экономка оставила ему на столе поднос с ужином: крабовый салат и бутылка хорошего белого вина.

Он включил обогреватель и сел ужинать. Он был голоден, но его не покидала тревога. Что будут делать с его клейдеамором? Представительного вида полицейский уверил его, что с ним будут обращаться с величайшей осторожностью, но, хоть он и называл меч правильным словом, он не до конца понимал. Все обернулось так, что меч выполнил свою истинную задачу, но никто не может сказать, был ли он удовлетворен.

Ему очень понравилось играть Макбета для полиции. У него была феноменальная память, и много лет назад он был дублером на эту роль, так что, раз заучив ее, он больше никогда ее не забывал. Ему уже не в первый раз пришла в голову мысль: если они решат продолжать, то они могут предложить ему эту роль. Он бы хорошо ее исполнил.

Бог мой, подумал он. Они мне ее предложат! Это было бы хорошим решением проблемы. Я мог бы носить свою собственную одежду для Макбета. Сейтона может играть любой участник массовки с представительной внешностью. И я придумал поединок, я его знаю. В их исполнении он выглядел хорошо. В моем это был бы успех. Но поступить так было бы нелюбезно. Это была бы ошибка и проявление дурного вкуса. Так я им и скажу.

Он с аппетитом принялся за крабовый салат и до краев наполнил вином дорогой хрустальный бокал.

Саймон Мортен жил в Фулеме, совсем рядом с Челси. Он решил, что пойдет пешком до Сент-Джеймс Стрит, а потом через Вестминстер, где, вероятно, сможет поймать такси.

Он мысленно прокрутил в голове поединок. Гастон все сыграл и удалился в левую часть сцены. Он закричал и с шумом упал. Я не смог бы это сделать, подумал Саймон. Не за такое время. Нашел клей-как-его-там. Снял бутафорскую голову. Положил ее рядом с телом. Двумя руками схватился за рукоять. Размахнулся. А он что делал все это время? Ибо Гастон исчез. Саймон ушел за кулисы и обнаружил его стоящим с Ниной Гэйторн, королем и Уильямом. Он ждал своего выхода. Гастон спустился и вышел вслед за ним на сцену.

Потом был повтор и полицейские со своими блокнотами и неслышными разговорами, а потом им всем сказали, что они могут идти домой.

В каком-то смысле Саймону в самом деле было жаль. У него не было времени подумать связно. Он пошел в гримерную к Мэгги, но ее уже не было. Он пошел в свою гримерку и обнаружил там Брюса Баррабелла, надевавшего свое унылое пальто.

— Мы должны считать, что эти люди из Скотленд-Ярда знают, что делают, — сказал он. — Я ухожу, чтобы в этом усомниться.

Саймон снял с вешалки свое пальто и оделся.

— Наш мистер Сирс устроил себе прекрасный вечер, а?

— Я считаю, что он был весьма хорош.

— О да. Великолепен. Если быть в подходящем настроении.

— Конечно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мортен, — сказал Баррабелл, и Мортен ушел.

Он смертельно устал. Он надеялся, что свежий воздух его взбодрит, но усталость оказалась сильнее. Он шел быстро, но ноги его были словно бревна, и каждый шаг требовал огромных внутренних усилий. Вокруг не было ни души, а до Сент-Джеймс Стрит словно тысяча миль. Биг Бен прозвонил три часа. Темза плескалась о набережную. Из боковой улочки выехало такси.

— Такси! Такси!

Машина не собиралась останавливаться.

— Такси! — отчаянно закричал Саймон.

Он заставил себя побежать. Машина подъехала к тротуару.

— Слава богу, — сказал он, сел в машину и назвал адрес. — Я трезв как стекло, — сказал он водителю, — но боже, как же я устал.