Фотофиниш. Свет гаснет

Брюс Баррабелл застегнул свое ужасное пальто и надел черный берет.

Он собирался подвезти Нину домой, ему было по дороге. Она намеревалась прийти на собрание «Красного Братства» в следующее воскресенье и, возможно, вступить в его ряды. Не ахти какой улов, но он считал, что человек из труппы «Дельфина» — это уже кое-что. Он должен постараться не дать ей, бедняжке, нести на собрании свою ужасную суеверную чушь.

Он закурил и принялся размышлять об убийстве Дугала Макдугала. Интересно, насколько хорош этот Аллейн? Он, конечно, пережиток старой школы, но, возможно, по-своему умелый. Он заглянул в ящик и вынул оттуда какую-то бумагу. После минутного колебания он поднес к ней зажигалку, сжег бумагу в пепельнице и вытряхнул пепел в корзину для бумаг.

Посмотрим, подумал Баррабелл. Он пошел в гримерную Нины. Она была одна, одетая и готовая ехать.

— Вы так добры, Брюс, — сказала она. — Я даже не знаю, что со мной случилось. Это ужасное происшествие совершенно выбило меня из колеи. Не перестаешь задаваться вопросом: почему? Почему именно бедный сэр Дугал, который всегда был таким дружелюбным, милым и веселым? Кому это было нужно? И приходишь к мысли, что это был кто-то, одержимый дьяволом. Несомненно, дьяволом. Именно так я и думаю, я твердо в этом уверена. Дьяволом.

— Давайте я отвезу вас домой. Вы почувствуете себя лучше, когда поспите. Нам всем это нужно.

— Да, возможно. Неизвестно ведь, что станет делать администрация, правда? Вы идите, а я запру дверь.

Он вышел. Нина порылась в сумке и достала ключ.

— Нам велели отдать ключи полицейским.

— Да. Я отдам ваш вместе с моим, если хотите.

Она отдала ему ключ. Они вышли на пустую сцену. Массивная фигура мистера Фокса сидела за маленьким суфлерским столом. Он что-то писал. Аллейн бродил по сцене, сунув руки в карманы.

— Здравствуйте, мисс Гэйторн, — сказал он. — Вы поздновато уходите. С вами все будет в порядке?

— Да, благодарю вас. Мистер Баррабелл любезно предложил меня подвезти. Нам с ним по пути.

— Ах да. Боюсь, все это вас сильно утомило и сбило с толку. Пьеса о шотландских горцах вернулась домой, чтобы отомстить, да?

— Ох, если бы вы только в это поверили! Было так много указаний! Это ведь совершенно ясно, понимаете? — спросила она. — Никто из них не желает смотреть в лицо фактам. Но я знаю. Один знак за другим, предупреждение за предупреждением. И все связаны с головами. Жаль, что они меня не слушали.

Баррабелл стоял позади нее. Он склонил голову набок и состроил комическую гримасу.

— Пойдемте, дорогая, — сказал он, — вы почувствуете себя лучше, когда хорошенько выспитесь.

— Откуда мне знать, смогу ли я выспаться? Я так напугана.

— Вы живете одна, мисс Гэйторн? — спросил Аллейн.

— Да. Совсем одна.

— Я скажу вам, как поступить. Когда придете домой, примите горячую ванну, потом сделайте себе горячее питье с большим количеством алкоголя, лягте в постель и выпейте две таблетки аспирина. А потом начните записывать все предупреждающие знаки в том порядке, в котором они случались, с указанием точного времени и места. Готов поспорить с вами на один фунт, что вы уснете прежде, чем закончите писать. Вы меня поняли?

Она взглянула на него со смутным выражением удовольствия на лице.

— А вы не очень-то похожи на полицейского, — с сомнением сказала она. — Мне всегда нравилось заключать пари на небольшие суммы. Да, я вас поняла.

— Прекрасно. Фокс будет свидетелем нашего пари. Поезжайте. Доброй ночи, и благослови вас бог.

— О! Спасибо. Благослови вас бог, — старательно выговорила она.

— Ну, пошли! — сказал своим прекрасным голосом Баррабелл. Он положил их ключи на стол и приобнял Нину. — Пойдем, Нинни, — пропел он и впервые прозвучал довольно фальшиво. — Пойдем спатеньки.

Служебная дверь закрылась за ними.

— Они последние, Фокс? — спросил Аллейн.

— Последние, — ответил Фокс.

— Что из всего этого выглядит определенным?

Они открыли свои блокноты, Аллейн также раскрыл свою программку.

— Мы можем отмести большинство небольших ролей, — сказал он. — Они были слишком активны. Всех сражающихся. Когда они были за кулисами, они вопили и бились друг с другом напропалую.

— Я стоял в темном углу и могу поклясться, что ни один из них не подходил к нему близко, — сказал Фокс.

— Да. Их сцены были хорошо отрепетированы, и если предположить, что кто-то из них целенаправленно выбился из строя, остальные бы сразу это заметили и набросились бы на него с упреками. Может, это и выглядело как ирландский пикник, но двигались они с точностью до дюйма.

— Можете их вычеркивать, — сказал Фокс.

— С радостью, — сказал Аллейн и сделал это. — Кто остается? — спросил он.

— Роли, в которых есть слова. Это проще, чем кажется. Этот парень, похожий на полковника Блимпа[127], и его сын. У них не было шанса. Сын был «мертв» и лежал на сцене, скрытый от зрителей, а старик изображал британскую сдержанность наверху лестницы, пока совершалось убийство.