Фотограф

Вздохнув, я включил фотоаппарат и, не смотря галерею, отформатировал карту памяти. Все фотографии Четырнадцатой канули в небытие. Фотоаппарат полетел в угол к телефону и, хрустнув пластиком, затих в углу, а я жадными глотками допил пиво и, швырнув банку в тот же угол, свернулся калачиком на диване. Холод вернулся. И мне дико хотелось спать.

Глава одиннадцатая. Разве мы не заслужили добрых снов?

I wanna love you but I better not touch

(Don't touch)

I wanna hold you but my senses tell me to stop

I wanna kiss you but I want it too much

(Too much)

I wanna taste you but your lips are venomous poison

You're poison

Running through my veins

You're poison

Tarja Turunen – Poison (Alice Cooper cover)

Благодаря стараниям Вив, обо мне заговорили в мире искусства, а после выставки в «Черной канарейке» остальные галереи начали обрывать телефон с предложениями устроить выставку и у них. Конечно, делалось это не из любви к искусству. Владельцами галерей были обычные торгаши с черными душами. Их волновали не сюжеты, не игра света и тени, и не красота моделей. Деньги затмевали собой все, а круглые суммы, уплаченные за купленные в «Канарейке» портреты, заставляли жадные сердца биться в ебаном припадке.

На втором же звонке от менеджера «Галереи Смитс», я послал и менеджера, и его бездушных хозяев на хуй, а потом выключил телефон и отправился на кухню за пивом. Но приехавшая ко мне через полчаса Вив обстоятельно рассказала, почему таких людей нельзя посылать на хуй. Речь не о менеджере, а о владельцах «Галереи Смитс». И после того, как я немного оглох от гневного ора Вив, она заставила меня изменить мой номер телефона на номер своего менеджера во всех моих сайтах и аккаунтах. Я картинно оскорбился, а когда Вив уехала, разбив напоследок предложенный бокал с коньяком об стену, криво улыбнулся от удовольствия. Фотографа от творчества ничего не должно отвлекать, и ради этого я был готов простить Вив все оскорбительные слова и засранную коньяком стену.

Выставка в «Галерее Смитс» прошла как надо. Пять моих портретов купили состоятельные ублюдки с масляными глазками, я трахнул одну пафосную бабу, владеющую сетью магазинов косметики в туалете галереи, и получил пару заказов на частную фотосъемку, а потом, вернувшись домой, обессиленно свалился на диван. Вив, подбросившая меня до дома, осталась у меня на ночь, потому что ей, как и мне, нужно было наебениться в говно. А когда Вив напивалась, правда начинала из неё течь легко и обильно.

– Почему ты так гробишь свою жизнь? – спросила она, когда мы, усталые и пахнущие еблей, лежали на диване. Я пил пиво, а Вив цедила виски, который я благополучно купил ранее, потратив на покупку четверть гонорара за один из портретов. Виски Вив пила такой же дорогой, как и вся её жизнь.

– Ты о чем?

– О том, что ты гробишь свою жизнь, – повторила она, повернувшись ко мне и опершись на локоть. – Он дал тебе камеру, дал тебе работу, а ты живешь в гребаном Стрэтфорде. Пока мы поднимались по лестнице, потому что в лифте кого-то замочили, я увидела трех бомжей, причем один из них срал, наплевав на то, что тут люди ходят.

– Это Уилфрид. Он не может делать ка-ка на улице, – улыбнулся я, вспомнив ту сцену. Вив так разоралась, что бедняга Уилфрид, у которого нижняя челюсть так сильно выдавалась вперед, что он походил на бульдога, словил классический запор и скатился по лестнице вниз, забыв надеть штаны.

– Смешно тебе, да? – фыркнула Вив. – Плесни-ка виски, будь добр.

– Почему ты так отчаянно рвешься изменить мою жизнь, Вив? – спросил я. – Мне комфортно, и меня все устраивает. Даже срущий в подъезде Уилфрид, к которому я привык. Всю мою жизнь люди постоянно пытаются изменить мое существование. Только почему бы меня не спросить, м?

– Тебе правда нравится жить в этой говняной квартире, ездить на съемку на метро и жрать полуфабрикаты? – спросила Вив, закуривая сигарету.

– Ага. Нравится. Потому что этого хочу я, а не кто-то другой. Это моя жизнь, и я свободен. Свободен делать то, что захочу. Понимаешь? Или для тебя это по-прежнему дико?

– Дико, – вздохнула она. – Ты талантлив. У тебя есть талант. Есть дар. Кто-то всю жизнь носится с дорогущим «Икс-пять» и снимает мыльное говно. Да, я видела твои старые работы, дружок. Бездарь такое снять не способен, а фотографов я в своей жизни повидала, поверь. Но ты не пользуешься этим. Живешь в убогом районе, в убогой квартирке, где на площадки срут убогие бомжи. Сколько на твоем счету сейчас?

– Не знаю. Не смотрел. Примерно миллион.

– У тебя на счету миллион фунтов. Представь просто, – улыбнулась она. – Представь, что ты можешь сделать с этими деньгами.

– Они мне не нужны, Вив. Мне нужно, чтобы в холодильнике лежал холодный «Миллер», пара-тройка дешевых пицц и яблоки.