Фотографирование осени

упали, и хозяева бы поразъехались, и умерли бы деревни

раньше срока. Но однажды директор школы на общем роди-

тельском собрании предложил всем долги простить. Люди сна-

чала засомневались, но немного подумали и согласились. Об-

нулили. Всё. Никто, никому, ничего.

Дышать стало легче. Чтобы больше ничего не занимать,

жители Нижнего и Верхнего Займищ перестали ходить друг к

другу в гости. Дети в школе встречаются, играют вместе, шу-

тят, но в чужую деревню — ни ногой. Вроде и не ссорились, а

так, чтобы посидеть где-то душевно, нечего и думать. Родители

на всякий случай на рыбалке стали подальше друг от друга

вставать, за грибами верхние идут по лесу выше, а нижние —

ниже. Потом разговаривать перестали. Раньше хоть по рации

перекрикивались. На одном холме радиолюбитель Володька,

на другом — Валентина. У них всегда радиостанции были

включены. Кто хотел, мог прийти, поговорить с другим Займи-

щем, поинтересоваться погодными условиями, видами на уро-

жай. Ребята сверяли ответы в домашнем задании. Тут и этого

не стало. Валентине муж наказал станцию выключить, чтобы

не шеборчала. А Володька чего, рыжий? Ну, включал иногда,

когда никто не видит и не слышит — новости узнавать, что там

в мире происходит.

Теперь никто никому не должен, а жить, наоборот, стало

хуже, как-то не по себе. Выйдешь на простор, дышишь полной

грудью, любуешься красотами, взгорьями, низинами, родной

Варжей — глаза бы не глядели. Тошно. Чего-то не хватает. Тут

Володька услышал по радио, что в Пенсильвании, говорят, не-

плохо жить. Тепло. Собрался и поехал. Правда, добрался только

до Латвии. Но и там ему понравилось. Стал по рации всем со-

общать, звать. Валентина, оказывается, тоже тайком свою

станцию включала. Побежала по деревне: «Латвия! Володька

всех в Латвию зовёт!». Так громко кричала, что в Нижнем Зай-

мище её услышали.

Вот уж были очереди в вологодском овире, когда обе де-

ревни пришли за границу отпрашиваться. В Латвию, как один.

Выпустили всех, времена-то пришли свободные. Теперь

обе деревни в Латвии живут. Дома, правда, перевезти было до-

рого, пришлось новые строить. Зато теперь все вместе, в одной

деревне. Называется она просто — Займище.

Два Чистяково

Верхнее и Нижнее Чистяково стояли напротив Верхнего и

Нижнего Займищ, только на другом берегу Варжи. Сейчас их

почти что не видно, перейдёшь реку от Нижнего Займища по

бывшему мосту, по каким-то брёвнам, поднимешься вверх на

гору, окажешься в бывшем поле. Кругом трава, трава выше го-

ловы, сверху солнце, пекло, духота, что уж тут, какие красоты

разглядывать. И вот вдруг тень от облака упадёт на землю,

поднимешь усталую свою голову, глаза обратятся в зрение — и

далеко стоят липы, скромно их цветение. Под липами что-то

темнеет. Дом. Ещё и ещё. Немного. Это и есть Чистяково. Верх-

нее или Нижнее? Верхнее или Нижнее. Оба стали пейзажем.

Никто не вспомнит, не скажет, что стало с Чистяковыми,

как жили тут раньше, когда деревни ещё были целы. Говорят,

что в Чистяковых жили всё родственники, но их сгубили стра-

сти. Что это значит, не скажет даже престарелая Полина Ива-

новна из Большого Ворошнино. Какие это были страсти, за что

деревни так наказаны безвестием, даже не можешь подумать

— волосы шевелятся от ужаса. Может быть, один брат позави-

довал другому и его уморил? Или старшая сестра увела у

младшей жениха, а та в отместку старшенькую со свету сжила?

Или все проигрались в азартную игру карты и пошли по миру,

только вместо этого начали разбойничать, озорничать да и

стали преступниками, греховодниками? Или соломенная вдова,

а может, солдатка, загуляла и совратила много кого, и все по-

страдали от этого? Или просто обе деревни ушли в разнос да

так там и остались? Что теперь гадать.

Ни в один дом Верхнего и Нижнего Чистякова не войти —

потолки обрушены, всё заполнено досками, балками, старыми

стенами, цементом, сажевыми кирпичами печей. Стёкла выби-

ты ветром или от удара падающей балки, из окон на улицы

смотрит крапива. В этих местах водится очень много змей —

гадюки, медянки. Охотники не останавливаются в домах, гриб-

ники проходят мимо, липа цветёт напрасно — никто не возь-

мёт её цвет, не заварит в чай.

Пасная

Самая красивая деревня на Варже была Пасная, потому

ничего от неё и не осталось. Ну, как ничего. Почти что ничего.

Один-два дома — и это всё. Всё. А что вы хотели?

Дело в том, что в Пасную часто являлась радуга. Есть та-

кое — радуга. И не небесное тело, и не туман. Разноцветные

полосы на небе, это все знают. В Пасной это явление было ча-

стым, но каждый раз удачным, красивым, очищающим душу и

тело. В деревне никто бани-то и не строил из-за этого. Так, бы-

ла одна общая, большая, перед любой свадьбой топили, чтобы

всей деревней туда — ух! И париться! Как же перед свадьбой

всем вместе не помыться, друг на дружку не поглядеть, слу-

чайно из шайки не окатить, спины не потереть? Туда шли и де-

ти, и взрослые, и мужчины, и женщины. Раскроют глаза во всю

мочь, но видно не особенно много чего — пар и пот глаза за-

стит. Зато сколько раз заденешь кого — и своего родного су-

пруга или супругу, и кого чужого — не сосчитать. Но кроме это-