Фотографов с рук не кормить

В последний момент вспомнила о сигнале аварийки. Рука потянулась к кнопке. Телефон в ней все так же был зажат. Правда, уже молчал и вообще не подавал признаков жизни, глядя на мир черным экраном. То ли я машинально сбросила звонок, то ли жаждавший меня услышать был не очень терпелив и сам нажал «отбой» — хоть убей, не вспомню.

Я, выдохнув, вышла из машины. Оказалось, что моя дверь стала счастливой обладательницей шикарной вмятины. А у байкера переднее крыло сложилось гармошкой. Да и само колесо — ещё немного, и напоминало бы знак бесконечности.

— И? — Я решила, что лучшая защита — это нападение, выразительно скрестила руки на груди и без обиняков перешла на «ты»: — Всегда не смотришь по сторонам, выезжая с второстепенной?

— А сама чего неслась, словно в зад ужаленная? Я проскочил бы, если бы по газам не дала! — не остался в долгу Макс, со злым прищуром глядя на меня.

Телефон, собака, который я так и держала в руке, затрезвонил снова. Я, поняв, что все, приехала уже, куда только могла, мазнула по экрану. И в уши сразу же ввинтился визгливый голос:

— Вы где? Почему трубку сразу не берете? Мы ждем вас на дне рождения! Праздник вот-вот начнется.

— Так мы договаривались на семь?

— А мы перенесли! — ничтоже сумняшеся заявил противный женский фальцет.

— А предупредить?

— Так я сейчас и предупреждаю! — ничуть не смутившись, заявила заказчица.

Есть такие люди, которые считают, что весь мир должен вертеться вокруг них. И даже мысли не допускают, что это не так. В любой другой ситуации я постаралась бы не обращать внимания. Но сегодня я была в режиме вежливого Халка. Потому холодно ответила:

— Извините, но сейчас я на другом… — Оглядела аварию и попыталась подобрать соответствующее слово: — …Мероприятии. Так что извините, но вынуждена отменить наши договоренности.

— Что?! Да у моего сына сегодня день рождения! — вопила она знатно. Не хуже разорвавшейся звуковой гранаты. Я даже трубку подальше уха отняла. — Мы договаривались. Вы меня обманули. И после этого смеете назвать себя профессиональным фотографом?! Да я всем расскажу, что вы кидала и шарлатанка!

— Всего доброго, — сдержанно попрощалась я.

И, когда обернулась к Максу, внутри меня все кипело и единственной жизненной необходимостью было желание убивать. Причем с особой жестокостью и цинизмом.

Вот только наткнулась я на взгляд байкера. Чисто мужской такой. Оценивающий. И вопрос он задал, тоже словно прикидывая в голове что-то, к аварии отношения совершенно не имеющее:

— Что, правда торопилась и не специально подставилась?

— А в тебя что, каждый день специально, прицельно пачками вписываются? Выжидая, когда же ты, красавчик, из-за поворота выглянешь? — в тон ему ответила я, про себя пытаясь оценить байкера, считывая его реакцию на провокационные вопросы.

И то, как на миг изменилось его лицо, говорило красноречивее прозвучавшего ответа. Макс не прищурился от злости, его кулаки не сжались, желваки не обозначались четче, свидетельствуя, что вопрос да и вся ситуация для него не только не абсурдны до язвительности, но в чем-то и привычны. И даже… забавны. Словно для него это спектакль. Не сильно интересный, но все же. И он ждет, какую же я, актрисуля, начну ломать комедию дальше.

— Девушки — бывает. Но обычно ограничиваются царапиной на крыле или гонкой, а не тараном. — Он широко, нахально так улыбнулся. Дескать, знаю, что я редкий, краснокнижный зверь и на меня ведут охоту. Но я делаю вид, что этого не замечаю.

«Хорош, стервец», — подумалось вдруг. Причем знает, что хорош. И пользуется этим много и часто.

— И, судя по твоей ухмылке, ты к этому даже положительно относишься. — Я ощутила себя гончей, взявшей след. Лицедейкой, что, разучивая новую роль, осторожно пробует перед зеркалом выражения лиц, поз, оттенки голоса для того, чтобы понравиться публике. Абсолютно и безоговорочно завоевать интерес зрителей. И сейчас я понимала: тому, кто стоял передо мной, явно не интересны были глупые милашки и тихони.

— К тому, что ты разбила мой байк, — нет. Но к девушкам в целом — положительно, — последнее слово прозвучало с таким намеком, что я не смогла удержаться.

— В смысле ты не прочь ее положить на лопатки на первом же свидании? — Я жестко усмехнулась. Хотя другая бы на моем месте, возможно, стушевалась бы, а то и вовсе начала улыбаться. Макс давил неприкрыто, пер в атаку своей сексуальностью.

Я намеренно вела себя так. Провоцируя, прощупывая. Говоря в манере, которая была чужда исконной женской природе. Но… ведь и профессия у меня была не женской. Скорее жесткой, выматывающей, требующей полной физической и моральной отдачи. Потому роль дерзкой, но знающей себе цену девицы далась легко.

— У меня создается нехорошее ощущение, что ты отлично меня знаешь, хотя я даже не назвал своего имени. И не узнал твоего, — он произнес это с тщательно скрываемой заинтересованностью.

И я печенкой почуяла: зацепила. Своим нетипичным поведением, неприкрытой откровенностью и… вырезом блузки, в который этот тип сейчас пялился.