Фрагментация

– Александр, благодаря стараниям всего человечества страшное явление войдов пропало. Их нет уже как лет семьдесят. Но! – Доктор воздел указательный палец к потолку. – Войды могут вернуться в любой момент. Если остальные граждане будут относиться к своим обязанностям так же безответственно, как ты, войды обязательно появятся и примутся уничтожать человечество.

– А что я такого сделал? – Алекс искренне возмутился.

– Городской сканер показал, что ты регулярно занимаешься интерактивным порно. Причем залезаешь в самые неприличные разделы. Это раз! – Доктор кинул взгляд на экран планшета. – А теперь, два. Четырнадцатого октября на центральной площади ты грубо обозвал двух целующихся трансгендеров.

– Да я им ничего такого особенного не сказал! – Алекс аж приподнялся от негодования со стула.

– Сядь, пожалуйста, а то сканер зафиксирует четвертый инцидент. Твоя фраза про «мерзких ублюдков» является умышленным правонарушением согласно Кодексу толерантности. Не важно, сказал ты ее громко или шепотом. И наконец, три! Самый вопиющий случай произошел двадцать первого декабря в твоей школе. Ты поставил своему однокласснику Владимиру подножку, из-за чего он упал и сильно ударился головой. Вместо того чтобы извиниться и помочь ему встать, ты рассмеялся. А это уже признак жестокости! – Доктор казался искренне расстроенным. – Ты, Александр, вырос жестоким и нетерпимым к людям. Куда только смотрят твои родители!

«Знали бы вы, какой он урод, мой одноклассник. Месяц назад он растворил в кислоте несколько пчел. Надо было на него настучать. Точно потянуло бы на головоломку», – Алекс тяжело вздохнул.

– Три инцидента, Александр! – Доктор округлил глаза от негодования. – По шкале агрессии они умеренно средние, но их три. Это очень серьезно. Я вынужден отправить тебя на психокоррекцию. Курс продлится две недели. Все это время ты будешь находиться здесь. Родителей твоих мы предупредим. И не волнуйся! Ничего страшного с тобой не произойдет. Несколько сеансов гипноза, терапевтические беседы и нейролептическая блокировка.

«Ну да, как же! Ничего особенного, – Алексу хотелось кричать от отчаяния, – соседского парня год назад отправили к мозгоправам. В симуляторы с ним больше не поиграешь. Собирает теперь доисторические почтовые марки. Полным идиотом стал».

Доктор продолжил:

– И запомни, завершение курса не искупит твоих прошлых грехов. Еще один инцидент, и ты будешь признан непригодным. Ты ведь знаешь последствия?

– Знаю, – тихо сказал Алекс, – головоломка.

– Вот именно. После нее ты уже будешь не Александр, а скажем Александр Второй. Как царь! – Доктор коротко хохотнул. – Тебе будет неприятна толпа, громкая музыка, секс и драки. Зато будешь идеальным членом общества, без вредных привычек. У тебя будет пониженный тестостерон и зашкаливающий кортизол. Ты будешь плакать над мелодрамами, обнимая плюшевого мишку. Ты ведь не хочешь этого?

Алекс хотелось плюнуть в интеллигентное лицо доктора. «Лучше сдохнуть, чем превратиться в такого овоща», – он стиснул зубы и отрицательно помотал головой.

– Вот и молодец. – Доктор выглядел очень довольным. – Добросовестно выполняй все указания корректоров. От этого будет зависеть успех лечения и повышение твоей толерантности. А теперь иди. Распорядок дня тебе известен. Курс начинается завтра.

Доктор кивнул на дверь. Было видно, что продолжать разговор с ним бессмысленно. Алекс поднялся и вышел. По пути в палату он думал о будущем и пришел к выводу, что «откорректированная» жизнь его не прельщает. «Что ж, – решил он, – тогда остается один выход – побег».

Санитар завел его в палату и включил свет.

– Парень, у нас отбой в полдевятого. После этого ни звука. Будешь шуметь, контузим тебя по полной. Понял?

– Понял, – ответил Алекс.

– Вот и славно. В шесть утра у нас зарядка. Полседьмого завтрак. Процедуры с девяти. – Санитар мягко прикрыл дверь.

Алекс сел на кровать и задумался. «Сбежать из “Три К” не так уж просто. Везде видеонаблюдение, охрана, сигнализация. Да и потом, даже если сбежишь, что дальше делать? У папы и его родственников не спрячешься. У них в первую очередь будут искать. Остается стать изгоем. Надо изменить внешность. Легко сказать! А как же сканеры. Меня на первом же вокзале сцапают. На коррекцию биометрии денег нет. Да у меня вообще нет денег». Алекс сам не заметил, как его стало клонить в сон. Вырубили свет. Он откинулся на подушки и прямо в одежде залез под одеяло. Было жутко тоскливо. Хотелось обнять маму. Хотя он этого не делал уже лет десять. Но именно сейчас очень хотелось. Она была далеко. Ушла от них с папой, когда ему было девять лет. И неизвестно куда. У них с отцом начались скандалы, и по Кодексу толерантности они обязаны были расстаться. Он до сих пор не простил ей этого. Хотя она и повела себя совершенно правильно, как законопослушная гражданка. Но она его бросила! Ничто не могло заставить его простить маму.