Фрагменты сожалений

И тут Валерия краем глаза заметила какое-то движение сбоку от них. В той стороне, где были наставлены друг на дружку деревянные ящики. Глаз-выколи-темнота не позволяла узнать, появилось ли там что-нибудь еще. Телефон с оставшимся почти нулевым зарядом давал возможность включить фонарик на считанные секунды, но девушке не сильно-то и хотелось узнавать, что такого она увидела и увидела ли вообще. Вновь почувствовав себя ребенком, она пыталась успокоить себя, мол, ей просто привиделось – что неудивительно после всего пережитого и с учетом нынешнего психоэмоционального возбуждения. И только ей хотелось сказать, что пора уходить (и плевать ей было уже на затею с маленькой местью), как поравнявшаяся с ней Лиза, теперь всматриваясь туда, куда струсила смотреть она сама, прошептала:

– Ты слышала?

– Да, – еще более тихо ответила девушка, потому что действительно что-то услышала. Опять периферическим зрением поймав какое-то движение, она все-таки развернулась. – Не нравится мне это.

Внезапно словно что-то свалилось на землю и покатилось к ногам девушек. Или, может, с ящиков спрыгнула здоровенная крыса и побежала на них? Девушки успели только одновременно охнуть – и что-то ударилось о ботинки Лизы. Она вскрикнула и отскочила. Валерия включила фонарик и выхватила в темноте то, что их встревожило. Луч света погас через две или три секунды, но этого было более чем достаточно, чтобы заставить Лизу разжать ноздри и завизжать, а Валерию – обомлеть, вытаращив глаза.

Это была голова. Отделенная от тела человеческая голова, изуродованная, изъеденная, почерневшая, с перекошенной челюстью и разорванной щекой.

Лиза захныкала, выронила телефон. Она готова была поклясться, что на ее собственной голове поседели несколько клочков волос. Ей было страшно настолько, что она боялась, как бы от страха не остановилось сердце.

Что-то еще приближалось к ним, но теперь нечто более весомое. Как будто чьи-то шаги. Валерия дрожащей рукой включила фонарь. И закричала вместе с Лизой. Потому что на них надвигалось обезглавленное, изуродованное человеческое тело в лохмотьях.

Забыв о ядовитом трупном смраде, Валерия кричала во всю мощь легких. Однако, в отличие от совершенно оцепеневшей спутницы, почти сразу же овладела своим телом, вспрыгнула на деревянные ступени и ринулась наверх. И только поставила одну ногу на дощатый пол чулана, как снизу что-то ударилось об лестницу – она не столько услышала это, сколько ощутила другой ногой, носком которой в тот момент только-только отталкивалась от одной из верхних ступеней. Через секунду послышался глухой удар – и до того продолжающийся вопль Лизы оборвался.

Стоя уже на полу кладовой, затолкав в карман джинсов смартфон, Валерия, следуя инстинкту самосохранения, вернула на место околоквадратную дверцу и, не теряя ни секунды, выбежала из мерзопакостного дома на улицу, уже в четвертый раз за два с хвостиком месяца.

Наплевав на то, увидит ее кто-нибудь или нет, побежала сразу на Красноармейскую и остановилась только тогда, когда путь ей преградила калитка, ведущая во двор родного, уютного и теплого дома, где ждала любимая бабушка.

Разрядившийся – чего она не заметила – телефон бросила на письменный стол.

«Извини меня», – мысленно обратилась она к Лизе, лежа на кровати в позе эмбриона, не сдерживая стекающие по щекам слезы, догадываясь, что едва ли когда-нибудь еще увидится с ней.

* * *

«У меня сегодня День рождения, не забыла? Мы сядем за стол через час, не опаздывай. Жду от тебя подарка» – такое сообщение двенадцатилетняя девочка отправила своей старшей сестре, Лизе, которая так никогда его и не прочтет.

Глава шестая

Лезвие складного ножика было обезображено десятками, а то и сотнями царапин, сохранившимися после множества заточек. Оно уже не блестело на свету, не радовало глаз так, как радуют еще девственные лезвия, однако это не мешало ему без затруднений рассекать мягкие ткани и с легкостью пробивать в меру твердые предметы.

Рыжеволосая девушка животом книзу лежала на промерзлой земле, в футболке с изображением каких-то мультяшных диснеевских персонажей и джинсах, со связанными руками и ногами, а голова ее была туго обмотана скотчем в десяток слоев, закрывающих рот (но оставляя открытыми ноздри и глаза) и стягивающих волосы на затылке. В паре метров поодаль на земле же покоился фонарик, холодный свет которого падал прямо на нее, при этом не выхватывая из темноты находящуюся рядом фигуру – вероятно, так и было задумано. Поэтому девушка при всем своем желании не могла разглядеть лица человека, ей лишь было понятно, что она здесь то ли с каким-то парнем, то ли со взрослым мужчиной (тот до настоящего момента лишь что-то напевал себе под нос). Но что ему от нее нужно?