Фрагменты сожалений

Когда тот набросился на нее и ударил головой о лестницу, Валерия попросту сбежала, заперев ее вместе с этим безумцем. Возможно ли, что Лера подговорила кого-то из своих знакомых разобраться с ней? Лиза слышала, как несколько лет назад та избила старшеклассницу и сломала ей ключицу, слышала и о других эпизодах, когда она проявляла неподобающую адекватным личностям жестокость. В конце концов, ее угрозы расправой не походили ни на шутку, ни на блеф. Так что Лиза не сомневалась: ее одноклассница была способна на что угодно.

Или, быть может, этот человек, напевающий какую-то совершенно не соответствующую обстановке муть, – тот, кто расправился с тем предположительно бездомным либо собутыльником? Или он дьяволопоклонник, которому взбрело в голову вновь принести кого-то в жертву? А что, если убийца бездомного и есть знакомый Леры?

Девушка в ужасе выпучила глаза и застонала, когда увидела, как фигура вынула из кармана нож, нажатием кнопки оголив лезвие, и приблизилась к ней. Оборвав (а может, и закончив) свою песню, человек наступил ей на затылок, кроссовкой впечатав в твердую землю с такой силой, что боль пронзила череп от макушки до подбородка, отчего рыжеволосая стиснула зубы.

Нагнувшись, пальцами одной руки он вцепился ей в кончик носа и потянул кверху, а другой – орудовал ножом: прижал лезвие к основанию крыльев и поступательными движениями принялся отделять их от лица. Девушка содрогалась и корчилась от боли, пыталась кричать во все горло, но толстый слой скотча, впившись в губы, заглушал вопли, обращая их в страдальческие мычания. Сантиметр за сантиметром острие холодной стали разрезало плоть. Глаза девушки неимоверно слезились, теплые прозрачные капли скатывались в вытекающие из открывающихся капилляров струйки крови и стекали по нижней половине лица, падая на землю и затем впитываясь в нее. Еще секунда – и мучитель выбросил кончик носа с крыльями куда-то вглубь погреба.

– Ай-яй-яй-яй! – наигранно запричитал человек, словно бы совершил какую-то малозначительную глупость, небольшую помарочку в рабочей тетради. А Лиза теперь смогла определить по характерным особенностям голоса, что носитель его – взрослый мужчина, никак не младше тридцати лет. – Нужно срочно обработать царапину, иначе в нее попадет инфекция, и она начнет гнить! – Мужчина засмеялся. – Прямо как твоя душа!

Он убрал ногу с ее головы, отошел, на корточки присел подле своей черной сумки-почтальонки и выудил из большого отделения маленькую стеклянную бутылочку, наполненную медицинским спиртом, и моток ваты. Освободив вату от полиэтиленовой упаковки, оторвал от мотка добротный кусок и пропитал спиртом.

Тем временем девушка, стеная и плача, перевернулась на спину, и кровь потекла в ее носоглотку, отчего она тут же зашлась кашлем и захрипела.

– Нет-нет-нет! Осторожней!

Человек подбежал к ней и, потянув за плечо, повернул на живот. Кусочки пропитанной влагой земли тут же прилипли к изувеченной части ее лица, и девушка снова закашляла. Мучитель склонился над ней, заботливо убрал ее прилипшие к щекам пряди волос за ухо (шапку с ее головы он почти сразу выбросил) и прижал ватный комочек к тому, что осталось от носа. Лиза от стрельнувшей ужасающе пронзительной боли выгнулась, замычала, невольно закатила глаза и стала мысленно умолять свой мозг, чтобы он позволил ей отключиться.

– Чш-ш-ш, все хорошо, – полушепотом издевательски пропел мужчина. – Скоро царапина заживет, вот увидишь. Перестань плакать, ты ведь уже большая девочка. Ну же, перестань. – Выпрямившись, он состроил такую физиономию, будто бы девушка была его малым чадом, от бесконечных капризов которого он ужасно устал. – Долго ты еще будешь скулить, м-м? Долго или нет?! – перешел он вдруг на крик и со злостью принялся пинать ее по торсу, попадая и по рукам. – Хватит плакать, ты, сука мерзопакостная! Скоро все заживет, говорю тебе! Долго еще симулировать будешь?! Перестань скулить! – Напоследок пнув ее пару раз в плечо, он подуспокоился, протяжно выдохнул.

Бросив под ноги пропитанный кровью ватный валик, мучитель вернулся к сумке и убрал в нее бутылку со спиртом, предварительно закупорив горлышко. С любопытством перебирая содержимое почтальонки, словно принадлежала она не ему, он вопросительно протянул:

– Та-а-ак, что у нас тут есть?

Извлекши кухонные ножницы с резиновыми вставками и свежий лимон, подошел к жертве, опять перевернул ее на спину и сел на корточки рядом. Натянув книзу ее футболку с диснеевскими персонажами, одним лезвием пропорол ткань и начал разрезать – сначала в направлении ключиц, затем – бедер. Глаза его блеснули, когда он увидел бюстгальтер, с которым разделался одним резким движением, и полыхнули огнем, когда обнажилась подтянутая молоденькая грудь.