Фрагменты сожалений

В конце декабря взял отпуск, встретил Новый год вместе с женой и утром второго января уехал в Терниевск. На то, чтобы туда вернуться – тем более через столь краткий промежуток времени, – у него имелись по меньшей мере три причины. Первая: вновь прогуляться по родным улицам и постараться увидеть живущих в его некогда родной квартире (может, в нем все же сохранилась хоть капля сентиментальности?), обыграв это так, будто хотел постучаться в такую-то дверь, но малость спутал этажи. Вторая: как бы банально это ни было – осмотреть подвал заброшенного дома, в котором он останавливался в октябре, и узнать, на месте ли тело бездомного. Третья: наконец, отыскать и прикончить кого подобает, а не первого встречного. Но разве ж мог он знать, сколь невиданно ему повезет и под руку почти разом попадутся двое, в ком он, сам того не сознавая, увидел себя и родную мать? Может ли быть так, что жизни людей в действительности кем-то предопределены и все мы действуем по заранее продуманному сценарию? Нет? Но в случае с рыжеволосым мужчиной, как ему представлялось, именно к этому все и вело.

Сначала он разделался с придурком с глубоко посаженными невыразительными круглыми глазами.

Когда тот спускался в погреб, по непонятной для мужчины причине не имея при себе ни единого источника освещения (разумеется, при таком раскладе мужчина не мог разглядеть спускающегося), уже почти у земли ощутил поясницей острие какого-то предмета – ножа, как он увидел чуть позже. В голос хмыкнув, тот, второй, включил фонарь, направил свет вверх, к выходу, и приказал мальчишке следовать, куда ему будет велено. И очень скоро они вдвоем лицом к лицу стояли на чердаке.

– Что тебе понадобилось в подвале? – искусственно заниженным тоном начал мужчина неофициальный допрос, светом ослепляя юнца, не позволяя тому рассмотреть его лицо.

– Да я… просто… – замямлил подросток.

– ЧТО ТЕБЕ, ТВОЮ МАТЬ, ПОНАДОБИЛОСЬ В ПОДВАЛЕ?!

И паренек, вздрогнув, выложил все: и о том, что узнал из подслушанного разговора своих сверстников, и кто такие эти сверстники, и о том, для чего пришел в этот дом.

– Хм… отлично. – Мужчина взглянул на руку паренька. – Это зачем же ты в руке нож держишь?

– Ну… я…

– Я понял. Убить меня хотел, так ведь?

Голос мальчугана дрогнул:

– Да… нет… – Он испуганно опустил взгляд в пол, лихорадочно стараясь подобрать правильные слова.

– Да?! – уцепился допрашивающий за удобный ему ответ и наигранно взбесился, брызжа слюной и краснея от напряжения. – Убить меня вздумал?! Этим подобием ножа? А не пробовал засунуть его себе поглубже в свою тощую задницу? Ты что, богом себя возомнил?!

– Нет, я…

– Дай мне его сюда! – Следом, глубоко вздохнув и шумно выдохнув, повторил спокойным тоном. – Дай мне его в руки – и можешь идти.

Парнишка недоверчиво посмотрел ему в глаза – вернее, попытался это сделать, но из-за слепящего света видел только овал лица, – потом на вытянутую руку, сглотнул. Сделал шаг вперед, медленно вложил отцовский ножик в ладонь незнакомца и раскрыл рот, чтобы о чем-то спросить, но только захрипел – мужчина воткнул ему в шею лезвие и мощным одиночным движением вспорол ее.

Минутой позже, пока тот, уже лежа на полу, еще не отключился, рыжеволосый тем же ножом проткнул одно его глазное яблоко, второе выковырял из глазницы, острием отделил от мышц и глазного нерва и раздавил ботинком. Затем запустив лезвие под кожу на его лице, поступательными движениями совершал непрерывный разрез по кругу и, когда края раны разошлись, кончиками пальцев обеих рук вцепился в кожу на лбу и что есть силы тянул на себя, периодически прибегая к помощи лезвия, пока полностью не сорвал. Оголив затем подростку торс, распорол ему живот от паха до грудной клетки и шматок сорванной с лица кожи запихнул куда-то в сплетение кишок. После – с силой надавливая на рукоять ножа, оставлял на поврежденном лице глубокие длинные порезы, тут и там скрещивающиеся друг с другом. А закончив, вытер свои окровавленные руки о распахнутую куртку жертвы, что перестала биться в агонии только каких-то секунд тридцать назад.

Из чердачного круглого окошка можно было увидеть разве что поле, начинающуюся за ним полосу леса и кусочек дороги вдалеке, что сворачивала за бесконечное множество деревьев. Но вот двор со стороны парадного входа оставался вне поля зрения, поэтому мужчине пришлось хорошенько прислушаться, чтобы не упустить ровесников долговязого болвана, которые, по словам того, должны вот-вот пожаловать в дом.