Фрагменты сожалений

Тот сразу же отреагировал, но без резких телодвижений, и Артем посчитал, что ровесник попросту ждал, когда он соизволит к нему подойти, так как Евгений, очевидно, не чурался выказывать позицию доминанта в чужом доме, что периодически не могло не раздражать его друга (как, впрочем, и всех остальных, к кому он хотя бы единожды наведывался в гости). Повернувшись к Артему лицом, он не моргая смотрел ему в уцелевший глаз. Такой безэмоциональный, такой холодный и отрешенный взгляд – Артему показалось, будто эти глаза способны опустошить душу любого, даже самого жизнерадостного человека. И невольно задался вопросом: а Женя ли стоит перед ним? Скорее некто на него очень похожий. Но следом же увидел глубокий порез, вдоль пересекающий его шею от ключицы до челюсти, а ниже, до самого живота – огромное пятно крови. Плечо, пусть и в меньшей степени, тоже было покалечено: рваная рана проникала вглубь, должно быть, сантиметра на два и всем своим видом давала понять, что готова пригреть пятирублевую монету. Артему не хотелось в это верить, но пришлось окончательно признать, что перед собой он видит друга. Он не смог бы объяснить даже самому себе, как такое возможно, но точно знал, что не ошибался. Вот только Женя, как казалось Артему, не походил на самого себя. То есть это был он и в то же время кто-то другой, словно бы под его кожей скрывался посторонний человек. Хотя форма тела и черты лица совершенно точно принадлежали Евгению. И дело было не в ранах на его теле и не в неправильном освещении, которое, возможно, действительно могло исказить восприятие находящихся внутри него объектов; вероятно, если полностью стереть личность человека, память, лишить его возможности мыслить и нуждаться в чем-либо – даже в низших потребностях, – останется вот такая человекоподобная форма, суть существования которой потеряет всякий смысл. Следом в голове Артема созрел закономерный вопрос: а имеет ли вообще смысл существование людей?

Евгению – или тому, кто присвоил себе его внешность, – не было никакого дела до размышлений Артема. Отведя взгляд в сторону, он неторопливо прошел мимо него и покинул комнату. А тот посчитал, что не станет следовать за ним по пятам, ибо толку это не принесет ровным счетом никакого. Зато тут же вспомнил о Лене, которую в последний раз видел вот здесь, в этой самой комнате, где она сидела на полу с пробитой головой. И действительно, вот и подсыхающее багряное пятно, что, по всей видимости, пропитало ковер, которого теперь не было. Получается, Лена все-таки выжила? Или ее тело вынесли? Если выжила, то в квартире ли она сейчас? Оставалось два помещения, куда Артем еще не заглянул: ванная и туалет. В первую он и направился.

Еще не перешагнув порог комнаты, через дверной проем он увидел Женю, проковылявшего со стороны кухни, все тем же ничего не выражающим взглядом смотря прямо перед собой. Из коридора проследив за тем, как парень скрылся в спальне, Артем подошел к двери ванной. По привычке хотел нажать на выключатель, но тот, как и все остальные в квартире, невесть куда подевался. Однако в зазоре между дверью и порогом было видно, что об отсутствии света беспокоиться не придется.

Открыв дверь (ему и не пришло в голову, что она может оказаться запертой изнутри), заглянул внутрь. Никого. Да и что там делать человеку, когда в помещении не сохранилось ничего, что оправдывало бы его название и назначение? «И ни одного зеркала не осталось. Ни од-но-го, – с досадой подумал он, входя в коморку с голыми стенами и приближаясь к той, к которой совсем недавно была приставлена раковина. – А как я, интересно, теперь выгляжу? Не так ли, как Женя, – уродливо и неестественно? Будто бы загипнотизированный. Или как…» Как кто?

Ответ, всплывший из темных глубин его сознания, в иной, куда более обыденной ситуации показался бы ему несерьезным, даже смехотворным. Но в этот самый момент ему подумалось, что собственное сердце не выдержит столь мощного всплеска страха. Потому что предположение, вопреки здравому смыслу, походило на правду. Разве такое возможно, чтобы Женя был…

Ахнув, он резко развернулся, когда услышал за спиной какой-то шорох. Приподнял голову и, вытаращив глаза, вжался спиной в стену, больно приложившись лопатками. Он не ошибся: Лена в самом деле находилась в ванной. Но, похоже, ни в ванне, ни в умывальнике, ни в зеркале она не нуждалась. И вообще с таким же успехом она могла пребывать в любой точке квартиры. Значит, в этот самый час, в эту самую минуту ей просто захотелось быть именно здесь. Или именно в этом месте ей было проще всего поймать Артема и закончить то, что с ее подачи должен быть сделать Женя, который, вопреки планам Лены, набросился на нее саму?