Франческа

— Потому что ты не знаешь, каким путем еда попадает к нам в тарелку.

— Если бы я вырос здесь, все было бы по-другому.

Юхан посмотрел в окно, где с поля поднялась стая черных птиц.

— Если бы ты вырос здесь, ты сам был бы другим, — ответила Чарли.

Франческа

Я все чаще размышляла о том, чтобы навестить семью Поля. Меня останавливало то, что мне обычно тяжело разговаривать с незнакомыми людьми, а если у них горе — то и подавно. Но меня тянуло туда. Я хотела встретиться с его близкими, поделиться своими подозрениями, услышать, что они по поводу всего этого думают. Если папа или брат Поля посоветуют мне забыть обо всем, возможно, я так и сделаю.

Позвонив и спросив разрешения приехать, я попросила маму отвезти меня.

— «Похоронное бюро Бергманов», — прочла мама на табличке перед домом Поля. — Это фирма его родителей?

— Его папы и дяди, — ответила я. — А его брат Якоб там подрабатывает.

— А сколько лет его брату?

— Кажется, девятнадцать или двадцать.

— Что за работа для молодого человека, — проговорила мама.

— Такая же работа, как и любая другая. Поль тоже иногда помогал.

— В чем?

— Одевал покойников.

Мама покачала головой.

— Тогда, наверное, нет ничего странного в том, что он был немного не в себе.

— К мертвым это не имеет никакого отношения, — возразила я. — Во всем виноваты живые.

Мама высадила меня и сказала, чтобы я позвонила, когда захочу, чтобы она приехала и забрала меня.

Я пошла по гравиевой дорожке к дому, где вырос Поль. Казалось, уже издалека видно, что в этом доме поселилось горе — деревья и цветы уныло повисли, прижимаясь к земле. У дома стоял ржавый красный «ситроен», а под большим натянутым брезентом я разглядела катер, о котором рассказывал Поль, — его нельзя было спускать на воду из-за многочисленных трещин в корпусе. Мне показалось, что я вижу Поля в саду. Здесь он был маленьким мальчиком, разводил костры в лесу, ходил хвостиком за папой, работавшим с покойниками. Здесь он научился ходить, ездить на велосипеде, водить трактор. Здесь его укусила земляная оса, так что он чуть не умер от аллергического шока. Потому что опасно жить так далеко от всего, пояснил он, — в случае чего не добраться до больницы.

Дойдя до входной двери, я даже не успела постучать — дверь открылась сама.

— Я тебя напугал? — спросил Якоб, когда я сделала шаг назад. — Звонок не работает. Обувь не снимай, мы тут давно не убирали.

Вслед за Якобом я прошла в дом. Он был выше Поля ростом, теперь я обратила на это внимание, и более мускулистый, но темные волосы и глаза были в точности такие же, как у Поля.

Мы вошли в темную старомодную кухню. При скудном освещении я даже поначалу не заметила, что за столом сидят пожилой мужчина и седовласая женщина. Увидев меня, они медленно поднялись.

— Это Франческа, близкая подруга Поля, — представил меня Якоб. — Сядь, бабушка, — продолжал он, когда бабушка Поля покачнулась и ухватилась за край стола.

Я подошла и поздоровалась с обоими.

— Кристер, — представился папа.

— Я его бабушка, — сказала женщина, представившаяся как Анни.

У нее были такие же теплые карие глаза, как у сына и внуков.

— Очень мило с твоей стороны приехать к нам, — сказал Кристер.

На нем были рабочие брюки и замызганная футболка в катышках. Одежда как-то странно не вязалась со слезами, которые вдруг потекли по щекам, исчезая в бороде.

— Хочешь кофе? — спросил Кристер.

— Да, с удовольствием, если это не сложно.

— У нас целый кофейник на подходе, — произнес Кристер и отошел к столешнице, на которой стояла кофеварка.

Он сутулился, как очень старый человек, хотя ему едва перевалило за сорок. Мне подумалось, что именно так выглядят родители, потерявшие ребенка.

Казалось, отсутствие Поля заполняет собой всю кухню до последнего уголка.

— Садись, — сказала Анни, кивая на стул. — Садись, девочка.

Я послушно села и взяла с тарелки, которую поставил передо мной Кристер, сухое печенье.

— Да уж, мы не избалованы визитами чистой публики из Адамсберга, — сказала Анни. — После похорон мы от них ни единого чиха не слышали.

— Да и до того тоже, — добавил Кристер. — Только цветы прислали — огромный букет, стоивший, наверное, целое состояние. Разве не выброшенные деньги — все эти цветы?

Он обернулся и указал куда-то в глубь дома — где, по всей видимости, и стояли цветы.

— Они свято блюдут традиции, — ответила я. — А учитывая, сколько стоит семестр, с деньгами у них все в порядке.

— И то правда, — проговорил Кристер.

— Не надо было отправлять его туда, — вздохнула Анни. — С самого начала не надо было его туда отправлять.

— Мы сделали то, что нам тогда казалось лучше всего.

— Не надо было тебе продавать все, что у тебя было, чтобы отправить его в этот интернат. Лучше бы ты этого не делал.

— Ты, вероятно, забыла, каково ему приходилось здесь, мама. Забыла, как с ним обращались в Гюльстенской школе.

Анни покачала головой. Ничего она не забыла. Но мальчик мог бы пойти в другую муниципальную школу. Ну да, они могли бы переехать в другое место. Куда угодно.

— Бабушка, — проговорил Якоб, макая печенье в кофе. — Мы просто с ума сойдем, если не прекратим сыпать себе соль на раны.