Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

6—7 сентября он разослал приказы префектам всех департаментов, оказавшихся под угрозой вторжения, для организации обороны их территории силами национальной гвардии, саперов-пожарников, лесничих и «всех мужчин, готовых взять в руки оружие». Им предстояло мобилизовать все имевшиеся местные ресурсы, они были наделены неограниченными полномочиями по всем вопросам реквизиций и должны были оказывать всяческое содействие комитетам местной самообороны. Часть префектов продемонстрировала энтузиазм, о котором Гамбетта мог только мечтать. Спюлле из Верхней Марны ответил 14 сентября: «Я формирую армию национальной гвардии численностью в 40 000 человек, во главе которых поставлю 4000 «вольных стрелков»… этими силами будет нанесен удар во фланг неприятеля, которые отзовутся эхом по всей Франции». Другие префекты проявили меньше инициативы. К западу и к югу от Парижа организация отставала, префект в Осере жаловался, что «почти все мэры и судьи препятствуют обороне, не открыто, но затягиванием». К середине октября успехи немцев к югу от Парижа и Страсбурга доказали, что никакая форма местной самообороны не развита настолько, чтобы противостоять более сильным формированиям пруссаков, чем их рассеянные по местности конные дозоры. Местные власти Дрё и Мондидье передали свои города с готовностью, вызвавшей неукротимую ярость. Согласно декрету от 14 октября, Гамбетта взялся лично рассмотреть этот вопрос. Все департаменты, расположенные в 100 километрах от врага, объявлялись «на военном положении», и военные комитеты были уполномочены организовать их оборону, установить контрольно-пропускные пункты, возвести оборонительные сооружения и баррикады. Последующие приказы предусматривали осуществление программы «выжженной земли». В регионах, находившихся под угрозой вторжения, весь домашний скот и запасы зерновых культур необходимо было доставить в более безопасные места. В случае невозможности эвакуации или вывоза их надлежало уничтожать, а их владельцам государство гарантировало денежную компенсацию. Все население, не способное к участию в боевых действиях, также подлежало эвакуации, а все оставшиеся занимали оборону на баррикадах. Мэр, кюре, учителя и другие лица отвечали за выполнение этих приказов, а все, кто действовал им вопреки, передавались военным судам.

Указания делегации и детальная подготовка в департаментах на бумаге представляли собой впечатляющий проект национальной самообороны, но при выполнении их ждала судьба всех планов, которые зависят от обычных смертных, пусть даже героически настроенных, но невооруженных, необученных и не имеющих понятия о воинской субординации и дисциплине. Всякий раз при появлении немецких войск, причем любой численности, местная самооборона оказывалась несостоятельной. Полковник де Кателино, который должен был сотрудничать с местной национальной гвардией при обороне Орлеанского леса, соглашался с тем, что на бумаге их организация выглядела безукоризненно, «но стоило появиться врагу, как все куда-то исчезли. На всех дорогах, за каждым кустом сидели люди, вооруженные винтовками, но далеко не все явились, услышав залпы». Когда в начале следующего года армия Фридриха Карла проникла на запад к департаменту Сарта, безразличие населения повергло власти в отчаяние. «Я предупреждаю вас, – писал префект департамента Орн мэру городка Бомон-сюр-Сарт 13 января, – что, если вы по получении этого письма не взорвете оба моста в Бомоне… вы будете немедленно арестованы, предстанете перед военным трибуналом и расстреляны на месте». Четыре дня спустя он приказал заместителю префекта в Аржантане разрушить все линии связи между Аржантаном и Алансоном. «Используйте все средства, реквизируйте инструменты, призовите рабочую силу… если люди не захотят работать, заставьте их с револьвером в руке». Но мосты так и не были взорваны, дороги не были приведены в негодность, смелости Гамбетты и героизма его самых горячих последователей уже не хватало для поддержания боевого духа всей страны. Префект департамента Кальвадос проявил куда больше реализма, когда, будучи информированным о том, что все войска в его департаменте отведены на Шербурский полуостров (полуостров Котантен. – Ред.), он ответил: «Очень хорошо, я согласен. Но… в таком случае откажитесь от обороны как главенствующего принципа… И когда вы тыкаете пальцем на того, кто не дает врагу отпора, подумайте о том, что вы лишили нас всех средств обороны…» Французские крестьяне продолжали сбор зерновых, винограда, ухаживали за домашним скотом, заботились о своих детях, в случае необходимости подчиняясь оккупантам, как подчиняются любой силе, такого подчинения требующей, и все сильнее проникались глубокой неприязнью к фанатичному идеализму своих лидеров, и постоянно мечтали о мире, не важно какой ценой, но о мире.

Глава 7 Мец и Страсбург

Занимаясь организацией новых вооруженных сил после 4 сентября, Гамбетта действовал так, будто имперская армия вместе с самой Второй империей прекратила существование.