Франсуа Гизо: политическая биография

И еще одна революция, Июльская, означавшая для Гизо возможность воплощения теоретических принципов в жизнь. Поэтому все дифирамбы достаются ей; Гизо – это настоящий певец Июльской революции, хотя, как известно, либералы ее не готовили, а совершил ее, прежде всего, парижский народ. Для Гизо Июльская революция явилась окончательной победой постреволюционной Франции над дореволюционной, окончательной победой среднего класса. Если общей целью всех революций, по мнению Гизо, была борьба с анархией или тиранией, борьба за осуществление важнейших социальных и политических реформ, которые абсолютная власть не смогла осуществить[295], то характер и цели Июльской революции были совсем иными. Предпринятая от имени нарушенных Карлом X законов и с целью их защиты, она была призвана восстановить законный порядок, но одновременно наносила серьезный удар по королевской власти[296]. Революция, по мнению Гизо, не могла ограничиться простым восстановлением попранных законов: она должна была осуществить «глубокие общественные преобразования и создать прочную и разумную власть»[297]. Умеренный либерал, Гизо подчеркивал консервативный оттенок этой революции: Франция «хотела революции, которая не была бы революцией, и которая дала бы ей, одновременно, порядок и свободу»[298]. Он отмечал значительное сходство Революции 1830 г. во Франции и Славной революции 1688–1689 гг., которая также, по его мнению, «была делом чистой обороны, и обороны вынужденной: в этом первопричина ее успеха»[299]. Славная революция была «точна и определительна в своих целях»[300], она «не вызывалась изменять основы общественной жизни и судьбы человечества; она отстаивала известную веру, известные законы, положительные права, и этим ограничивались все ее притязания и помышления. Она произвела революцию гордую и в то же время скромную, которая дала народу новых вождей и новые гарантии, но которая, как скоро эта цель была достигнута, сочла себя удовлетворенною и остановилась, не желая чего-нибудь меньшего, но не имея притязаний и на большее»[301]. Другая важная заслуга Славной революции, по мнению Гизо, заключалась в том, что она была совершена не народом, а «организованными политическими партиями, и при том организованными задолго до революции»[302]. Тори и виги были образованы не для того, «чтобы ниспровергать установленный порядок: это были партии легального правления, а не партии заговора и восстания. Они были доведены до того, что изменили государственное правление; они родились не для этой цели и без труда возвратились к порядку…»[303]. При этом Гизо подчеркивал, что виги и тори действовали солидарно, а не боролись друг с другом, как это было во Франции в годы Революции конца XVIII в., или как это произошло после Июльской революции. Гизо был не согласен с утверждением, что Славная революция – это революция верхов, дело аристократии, революция антинародная[304]. Эта революция, по его мнению, была совершена в интересах всего общества, в ее ходе были осуществлены две важнейшие идеи: провозглашены гарантии личных прав всех членов общества и усилена роль парламента в управлении государством[305]. Славная революция, по мнению Гизо, была народной по принципам и результатам, но аристократической по исполнению и движущим силам. Английская нация была «доведена» до революции и прибегла к ней лишь как к крайней мере, «чтобы спасти свою веру, свои законы, свою свободу и осуществить ее с помощью «друзей порядка», а не «революционеров»[306]. «Дело английского народа восторжествовало через английскую аристократию»; в этом, по мнению Гизо, заключался «великий характер революции 1689 г.»[307]. Этого, сожалел Гизо, не произошло во Франции в 1830 г.; дух консенсуса и социальной гармонии, как и в годы Революции конца XVIII в., уступил место народным страстям; после победы Июльской революции согласие в стане победителей сменилось ожесточенной борьбой между сторонниками группы Движения, выступавшими за углубление революции и приверженцами группы Сопротивления, убежденными, что необходимо остановиться на достигнутом.