Франсуа Гизо: политическая биография

Между тем на практике некоторые из этих принципов трансформировались. Хотя обязательности образования не существовало, в коммунах публиковались специальные списки с фамилиями родителей, не посылавших своих детей в школу. Закон не устанавливал бесплатного начального образования, но предполагал бесплатное обучение для бедных детей за счет коммуны. Однако точных предписаний по этому вопросу выработано не было.

Начальное образование соединялось в связанную систему. В каждой коммуне была своя начальная школа, свой учитель; в каждом городе, насчитывающем не менее 6 тыс. жителей или в главном городе кантона создавалась начальная высшая школа по немецкому образцу; в каждом департаменте – «нормальная» школа для подготовки будущих учителей. Для управления начальным образованием создавались: коммунальный совет, состоящий из мэра, кюре (или пастора) и трех муниципальных советников; совет округа, состоявший из префекта, судьи, кюре, генерального советника; департаментская комиссия, выдававшая дипломы, подтверждавшие способности преподавателей, а также дипломы директорам школ[349].

«Соль» реформы заключалась в изменении положения преподавателя. Он становится важным лицом в коммуне, чиновником, интегрированным в Университет, получавшим фиксированную зарплату в 200 франков в год от государства и вознаграждения, вносимые родителями согласно таксе, установленной муниципальным советом.

На практике реформа столкнулась с большими трудностями. Преподаватели чаще всего были людьми посредственными, плохо знавшими предмет, который они собирались преподавать. Жалованье для новых учителей было недостаточным, что не способствовало привлечению квалифицированных специалистов. Учитель оказывался изолированным, подчиненным местным властям, без возможностей какого-либо изменения или повышения. Учителя часто имели дополнительные заработки: имели ферму, занимались торговлей, держали лавки, постоялые дворы, даже кабаки[350]. Коммуны зачастую противились открытию школ; родители не пускали детей учиться во время полевых работ[351].

За годы Июльской монархии значительно вырос бюджет министерства народного просвещения. В 1832 г. он составлял 7 883 803 франков, в 1835 г. – 12 371 527 франков, в 1837 г. – 13 826 460; в 1847 г. – 19 269 438 франков, то есть был более чем удвоен. 71 % расходов приходился на коммуну, 11 % – на департамент, 12 % – на государство[352].

Следующий важный шаг, который предстояло осуществить в деле народного просвещения – это реформировать среднее образование и решить вопрос о свободе образования, обещанной ст. 69 Хартии 1830 г. Что представляла собой система среднего образования к 1832 г., когда Гизо стал министром народного просвещения? В годы Реставрации в среднем образовании сохранялась система, созданная Наполеоном. Императорские лицеи были просто переименованы в королевские коллежи и сохранили свое название вплоть до 1848 г. В программе коллежей изучению Закона Божьего отводилось гораздо больше места, чем изучению философии, которое ограничивалось изучением логики; преподавание истории было перенесено в младшие классы.

Наряду с государственными средними учебными заведениями и независимо от них стали развиваться духовные средние школы. Еще на основании декрета 1808 г. частные учебные заведения подлежали надзору Университета и должны были получать от него предварительное разрешение. Действие этого правила не распространялось на «малые семинарии», которые епископы имели право создавать в своих епархиях для подготовки будущих священников. Со временем число таких семинарий и их учеников значительно возросло, причем только часть выпускников впоследствии вступала в духовное звание. На деле же малые семинарии являлись постоянными средними учебными заведениями, некоторые из которых были под контролем иезуитов. В этом быстром развитии семинарий общественность, еще не привыкшая к идее свободы образования, видела только посягательство на монополию университета. 16 июня 1828 г. Мартиньяк склонил Карла X подписать два ордонанса: первый ограничивал число воспитанников малых семинарий 20 тыс. человек и требовал, чтобы списки назначенных епископами ректоров и директоров утверждались королем; второй ставил малые семинарии под контроль Университета и требовал от профессоров семинарий присяги в том, что они не принадлежат к запрещенным конгрегациям. Таким образом, монополия Университета была усилена[353].

Сразу же после Июльской революции Барт, министр народного просвещения в первом правительстве Июльской монархии, ордонансом от 3 февраля 1831 г. создал комиссию, которая должна была подготовить проект закона о среднем образовании.

Монталиве, министр народного просвещения в кабинете Казимира Перье, сформированного в марте 1831 г., полагал, что свобода образования является преждевременной: либералы, пришедшие к власти, опасались, что свобода образования будет способствовать росту влияния католических организаций и тайных обществ[354].