Франц Иосиф. Любовь императора

Тем временем перемирие достигнуто, и начинаются консультации об условиях заключения мира. «Переговоры будут нелёгкими, — говорит Франц Иосиф, — ибо король, как утверждают, больше всех опьянён военным успехом... Да будет на то благоволение Господа, потому что, принимая во внимания состояние Северной армии и понесённые поражения, рассчитывать на продолжение борьбы не приходится». Франц Иосиф соглашается, что в Венгрии нужны перемены, но что-то менять он намерен только тогда, когда наступит мир. Не следует форсировать события, вопрос о государственных правах Венгрии необходимо решать с оглядкой на остальные части монархии.

Между тем Елизавета, вновь чувствуя себя не совсем здоровой, велела вызвать из Офена домашнего врача своих родителей, гофрата Фишера. Это радует и успокаивает Франца Иосифа. «Я так боюсь за тебя, — пишет он жене, — и надеюсь только, что в случае продления перемирия или заключения мира ты окончательно поправишься на горном воздухе... Как бы то ни было, из состава Германии мы выйдем полностью, потребуют этого или нет, и по опыту, который мы приобрели с нашими любезными немецкими союзниками, я считаю это счастьем для Австрии».

Франц Иосиф глубоко тронут тем, что Елизавета по-прежнему прилежно ведёт переписку с ним, и он буквально сгорает от стыда, когда в какой-нибудь день, как, например, 24 июля, не сумел написать жене, и униженно просит у неё прощения. Несмотря на все несчастья, которые обрушились на него и на его страну, Франц Иосиф физически остался совершенно здоровым. «Нередко я сам удивляюсь, — признается он, — как смог пережить подобные события и такую череду несчастий так спокойно, ничуть не повредив своему здоровью».

До сих пор император не решался советовать Елизавете покинуть с детьми Офен. Но 26 июля подписаны временные решения о мире, неприятель больше не угрожает Вене, и первая мысль Франца Иосифа — увидеть жену. «Сейчас у меня к тебе огромная просьба, — пишет он ей 28 июля, — если бы ты сумела приехать ко мне! Я пока никак не могу уехать отсюда, а мне так бы хотелось к вам... Я так тоскую по тебе, а может быть, и тебе будет приятно увидеть меня в столь трудное время. Детей ты могла бы пока оставить... Твой приезд был бы огромным утешением для меня... Пруссаки оставили всю Австрию и Венгрию. Временные решения гарантируют неприкосновенность Австрии и Саксонии, мы полностью выходим из состава Германии и выплачиваем двадцать миллионов талеров. Что будут делать пруссаки с остальной Германией и что они отберут, я не знаю, нам до этого нет дела... Я рад, что ты снова можешь ездить верхом: это пойдёт тебе на пользу».

Между тем граф Андраши разыскал Деака в его имении Пушта Сант-Ласло и получил от него заверения в столь важной для себя поддержке. Затем граф возвращается в Пешт и сообщает императрице, что Франц Иосиф вновь чинит препятствия, а в первую очередь всему противится Белькреди, премьер-министр Австрии. Затем Андраши выезжает в Вену, где 29 июля его принимает — гораздо благосклоннее, чем в первый раз — Его величество император. Андраши докладывает о результатах переговоров с Деаком, в которых, по существу, уже формулируются основные принципы будущего равноправия. Граф, несмотря на заверения, что новое правительство будет стремиться подчинить нацию интересам высочайшего лица и короны, дальше этого не идёт. Император заявляет, что ему необходимо тщательно всё обдумать.

Елизавета считает, что наступил подходящий момент для того, чтобы, следуя совету Андраши, вновь лично повлиять на супруга. Франц Иосиф тоже испытывает горячее желание поговорить с Елизаветой, и 30 июля она решает поехать в Вену. Ещё вечером она даёт знать Андраши, что хотела бы переговорить с ним утром следующего дня. «Если будет достигнут успех, — отмечает граф в дневнике под впечатлением от этого приглашения, — Венгрия должна будет благодарить «прекрасное провидение», которое ей покровительствует больше, чем она думает». Когда он пишет эти строки, Елизавета упрашивает супруга пойти навстречу желаниям венгров. Император упрямится, он подчёркивает, что обязан блюсти интересы всех народностей, входящих в состав монархии, приводит доводы Белькреди, возражения которого обусловлены тем впечатлением, какое произведут уступки Венгрии на Богемию, так или иначе сильнее всего пострадавшую в результате войны, и так далее.

Мнения резко расходятся: Елизавета почти сердится, император тоже теряет терпение, хотя после столь долгой разлуки, во время которой произошло так много трагичных событий, он чрезвычайно рад встрече с женой.