Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Естественным последствием такой дурной политики явились финансовые затруднения, тем более серьезные, что из английского духовенства все соки выжимал папа; требования монархии и Святого престола, предъявлявшиеся то отдельно, то вместе, показались скоро невыносимыми. Генриху III все более и более приходилось прибегать ко всяким ухищрениям. Экономические перемены в соединении с ограничениями, наложенными на королевский произвол Великой хартией, которые отчасти соблюдались, уменьшили доходы от домена и случайные поступления. Это уменьшение должно бы было быть уравновешенным системой ежегодных налогов, так же как огромное развитие, которое получили нужды римской курии, должны были привести папскую власть к тому, чтобы установить правильные сборы со всех церковных бенефициев во воем католическом мире. Но тогда все еще держались старых формул добровольной денежной «помощи» в случаях крайней нужды, и такие платежи, будучи необычными, всегда казались обременительными.

Долгое время духовенство уступало. Оно вело переговоры с агентами Генриха Ш относительно «даров», а папа посылал нунциев выкачивать деньги и требовать бенефициев. Иннокентий IV вывел духовенство из терпения. Он требовал огромных субсидий для целей чисто политических; а ведь ни в Англии, ни во Франции вовсе не разделяли его ненависти к Гогенштауфенам. Начиная с 1244 г. оппозиция английской церкви Святому престолу начала принимать резкие формы: в следующем году одному папскому нунцию пришлось тайно отплыть из Англии обратно из страха за свою жизнь.

Что касается баронов, то они, даже до достижения Генрихом III совершеннолетия, фактически добились того, что на всякий налог испрашивалось предварительное согласие, не требуя, впрочем, помещения статей, касающихся этого согласия, в новых изданиях Великой хартии (1216, 1217, 1225 гг.). Мысль о совете, состоящем из баронов и прелатов, явилась рано (в 1237 г.). Знать в особенности хотела контролировать назначение высших должностных лиц, которых король претендовал выбирать и увольнять по своей воле. Начиная с 1242 г., ввиду невозможности прийти к соглашению, бароны стали давать согласие лишь на денежную помощь (aide), предусмотренную кутюмом, и отказываться от всякой добровольной субсидии. По их мнению, Генрих III должен был или довольствоваться своими собственными доходами, или допустить их контроль; мысль о постоянном совете мало-помалу выкристаллизовывалась

При таких-то обстоятельствах и разразился кризис.

IV. Революция. Правление совета. Оксфордские и вестминстерские «провизии»

Революция 1258–1265 гг., по своему развитию подобная революции 1215–1217 гг., продолжалась дольше и потрясла. Англию глубже.

В то время, когда собрался в Лондоне (2 апреля 1258 г.), а потом в Оксфорде (11 июня) парламент, — в последние годы уже начинало входить в употребление это название вместо прежних Magnum Concilium или Colloquium, Generale Colloquium[119], — в это время терпение англичан истощилось. Недовольные королем, осыпавшим своих любимцев деньгами и подчинявшим свою политику разорительным капризам папы, раздраженные алчностью и угрозами Святого престола, они еще более выходили из себя вследствие неурожая и голода. Король внес в парламент «неслыханное» требование папы: собрать налог, равный одной трети всего движимого и недвижимого имущества. Бароны образовали лигу и, вооруженные, явились в Вестминстер. Несмотря на резкое сопротивление Лузиньянов, король уступил, и его единоутробные братья должны были вскоре покинуть Англию.

Одним из вождей оппозиции был Симон де Монфор, сын знаменитого победителя альбигойцев. Граф Лесгерский по своей бабушке, граф Бигорский во Франции, он был могущественным сеньором и, кроме того, женился на сестре короля Генриха. Несмотря на то что ему было уже пятьдесят лет, его страстный характер не стал спокойнее; как и его отец, он был и великим авантюристом, и в то же время фанатичным христианином; его побуждали к действию одновременно и особое настойчивое стремление к успеху, и безграничное честолюбие, и упорная ненависть, и общие идеи. Он презирал своего шурина, который когда-то поручил ему тяжелую задачу управления Гасконью и водворения в ней порядка, и не поддержал его (1248–1254 гг.). У него были яростные столкновения с королем и с одним из Лузиньянов, и англичане забыли, что он также иностранец, чтобы видеть в нем только вождя своей партии. К нему примкнули главы самых знатных феодальных фамилий, как Биго, Богуны, Мортимеры и в особенности Клеры, графы Глостерские; Ричард де Клер, а после него его сын Гильберт, должны были впоследствии играть, рядом с Симоном, первые роли, не оставаясь, впрочем, неизменно верными политике графа Лестерского. Если бы бароны оставались объединенными, король, покинутый знатью, окруженный недостойными людьми, никогда не смог бы взять верх.