Франция. Магический шестиугольник

До недавнего времени непреложными условиями жизни называли только пищу и сон, поскольку – бывает, бессонница, бывает, есть нечего, а всякая угроза заставляет себя называть. О третьем условии не говорили, потому что «до сих пор все было нормально». Даже слова такого одного, ясного, не было: кайф, удовольствие, радость, счастье, любовь, азарт, энтузиазм, интерес. До сих пор понятия эти воспринимались по отношению к жизни как десерт, украшение, излишество, особый дар.

Прожиточный минимум из этого ряда был у всех и никаких усилий не требовал, как дыхание. Только эпикурейцам, сладострастникам, романтикам и больным на голову гражданам требовались усилители: азарт казино, секс без границ, энтузиазм социальных преобразований, удовольствия нон-стоп, алкоголь и кокаин. Но от отсутствия любой из перечисленных хреновин еще никто не умирал. Умирают от фрустрации, невзаимности, закупорки в энергообмене, неполучения наркотика жизни. Ибо если жизнь не божественна (чудесна, галлюциногенна), то она враждебна, приходится в ней не жить, а выживать, мотать срок, ненавидя ее, обманывая, уничтожая. Естественным образом божественная искра, чудо, наркотик высекается людьми друг из друга. Но что-то сломалось в последние десять лет: само – не искрит.

Юное поколение изначально как бы не надеется на «человеческий фактор»: их жизнь – наркотики и Интернет.

Появилось более точное определение «третьего условия»: ощущение жизни. Появилось в тот момент, когда оно перестало быть автоматическим, как дыхание. Для «ощущения жизни» стали необходимы усилия, сверхусилия, появился страх потерять его навсегда, печаль от незнания, где его искать и откуда оно само собой бралось раньше, в классическом мире. Классический мир кончился, киты, на которых он стоял, сдохли.

Нескольким непраздным знакомым я задала вопрос: «Что для вас главное в жизни?». Двое ответили не задумываясь, один: «удовольствие», другой – «любовь». Третий сказал, что нет «кайфа, что ли», и надо придумывать все новые и новые «игрушки», которые на некоторое время «отвлекают», а расслабишься – косит депрессия. Третий ответил так: «Гармония Инь и Ян, чувство, что двигаешься вперед, в общем, ощущение жизни». Каждый говорил о том, чего ему в жизни не хватает.

Граница классического мира, по моим наблюдениям, разделила тех, кто родился до середины этого века, и тех, кто после. 77-летний писатель, основоположник «нового романа» и один из столпов «новой волны» 50-х гг. Ален Роб-Грийе говорил мне, что сегодняшняя жизнь, ее центральное и молодое поколения депрессивны, потому что давно не было глобальной войны. Сам он, как и практически все, кому сейчас за шестьдесят, кажется «последним из могикан»: ощущение жизни, гармонии, любви и удовольствия бьет в нем через край. О потере ощущения жизни сегодня можно говорить как о новом социальном феномене, то есть явлении, охватившем значительное количество людей. В независимости от страны, среды, достатка.

Поссориться с жизнью, выйти из классического мира в никуда кажется мне очень страшным.

Сигналом к тому, что это социальный феномен, послужил роман, вышедший прошлой осенью во Франции, – «Элементарные частицы» французского писателя Мишеля Уэльбека, и фильм этого года «Счастье» американского режиссера Тодда Солондза. Такого безумного успеха, не просто коммерческого или интеллектуального, а настоящего взрыва, как «Элеменарные частицы», во Франции не было с последней «новой волны», с пятидесятых годов, послевоенного возрождения. Уэльбеку же удалось выразить нечто противоположное ренессансу, критики обозвали новый бум «депрессионизмом» (Уэльбек – самый популярный, но не единственный его выразитель).

Успех «Элементарных частиц» кроется не в литературном новшестве – это вполне традиционная и даже не слишком блестящая проза. Но она про это. Про то, что каждый чувствовал и переживал в своем углу, считая себя неполноценным, ненормальным, позорным типом, единственным, может быть, во всей улыбающейся парижской толпе. Прочел «Элементарные частицы» и понял, что не одинок. Количество прессы, появившейся по поводу этой книги, во много раз превосходит по объему сам роман. Мишель Уэльбек, можно сказать, в одно утро проснулся знаменитым, ибо будучи сорокалетним скромным научным сотрудником, выпустившим сборник посредственных стихов, один роман, привлекший внимание «узкого круга» (он был тоже про это, но не так явственно и откровенно), рискнул высказать вполне личную и весьма неприглядную правду-матку, за которую могли бы и осмеять, но оказалось, что это взбудоражило всех. Речь в ней почти исключительно о сексуальной жизни: эта «голая» сфера – лучший показатель душевного, морально-психологического состояния человека и общества.