Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В мирные годы правления Генриха IV (1598–1610) количество нищих и бродяг несколько сократилось. Внутренний и внешний мир принес истерзанной междоусобицей стране большое облегчение. Началось восстановление, сельского хозяйства, снова распахивались запустевшие земли. Ремесла и мануфактуры стали оправляться от упадка. Но это была краткая передышка, которая к тому же не могла пресечь зло в самом корне, так как процесс экспроприации крестьян и мелких ремесленников продолжался. Поэтому Генриху IV пришлось повторить мероприятия своих предшественников; он субсидировал госпитали для больных нищих и обязал города организовать принудительные работы для трудоспособных. После его смерти вновь возросла безработица и увеличилась нищета в городах и селах. В августе 1612 г. правительство Марии Медичи издало указ против «бродяжничества трудоспособных нищих». В преамбуле говорилось, что, несмотря на все старания властей, «злонравие нищих так велико, что они предпочитают бродяжничать и шататься по городам, а не трудиться, зарабатывая себе на хлеб. Они злоупотребляют набожностью и милосердием состоятельных людей, которые оказывают им такую щедрую милостыню, что она дает им возможность жить без труда и забот. Поэтому вполне трудоспособные нищие самовольно скопляются в городах и заполняют улицы, церкви и другие общественные места».[68] Это «объяснение» причины нищенства весьма знаменательно. В XVI в. в законах неустанно повторялось, что на содержание даже больных нищих не хватает никакой милостыни. Теперь, в начале XVII в., оказалось, что излишне щедрая благотворительность способствует якобы привольной жизни бродяг! Лицемерие королевского распоряжения имело целью повлиять на общественное мнение для определенных надобностей. Предприниматели зарились на бесплатный труд; поэтому законодатели предписывали запереть всех имеющихся в столице трудоспособных нищих в особые помещения и заставить их работать. Местные власти должны были последовать этому примеру по всей стране. Статут работного дома, приложенный к королевскому указу в качестве некоего типового. проекта, ярко рисует тюремный режим и жестокую эксплуатацию в этих работных домах. Помещения разделялись на три части: для мужчин (таковыми считались все лица мужского пола с 8-летнего возраста), для женщин и детей (мальчики лишь до 8 лет), для инвалидов и больных. Все они должны были безвыходно находиться в отведенных для них помещениях, имели холщовую одежду на лето и грубошерстную на зиму. Кормить их предписывалось «самым скудным образом» (le plus austèrement que faire se pourra). Мужчины должны были молоть зерно на ручных мельницах, варить пиво, пилить доски, измельчать цемент и выполнять другие тяжелые работы (ouvrages pénibles). Женщинам и детям предписывалось прясть, вязать грубые чулки, изготовлять пуговицы и те изделия, производство которых не являлось цеховой монополией. Рабочий день в работных домах для всех заключенных (enfermés) продолжался зимой 13 часов, летом 14 часов. Впрочем, администрации предоставлялось право укорачивать или удлинять его по своему усмотрению. Работа сдавалась ежедневно, за невыполнение урока полагалось наказание. На каждые 20 человек назначался надсмотрщик из числа самих заключенных.

В Париже было устроено пять таких «госпиталей»; в одном из них насчитывалось до 5 тыс. нищих. В работных домах Лиона нищие работали главным образом для шелковых мануфактур, разматывая шелк. Никакой оплаты за труд они не получали. «Злонравие» этих несчастных не позволяло им оценить в должной мере оказываемое им благодеяние. Несмотря на проповеди и «увещевания», они работали плохо и стремились лишь к побегу. Эти работные дома пользовались в народе дурной славой, и отношение к ним было крайне — враждебным.[69] С полным на то правом народ считал заключение в работные дома худшим, чем в тюрьму.