Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Зная, какими сложными путями досталась Манго должность первого государственного секретаря (по сути дела должность министра иностранных дел и военного министра) и как дорого она ему стоила, мы вправе заинтересоваться, на каких основаниях она была передана епископу Люсонскому, не обладавшему и десятой долей средств, необходимых для ее покупки. Ришелье не купил эту должность, а заменил на ней ее истинного владельца, т. е. Манго, взаимоотношения которого с Вильруа оставались в силе. Поскольку должность хранителя печати не была продажной, Манго мог сохранить все свои права на прежнюю должность государственного секретаря и вложенные в нее деньги. Ришелье же никаких прав на нее не получил. В придворных и чиновных кругах была отмечена несообразность назначения Ришелье при отсутствии у него собственности на должность (titre de la charge), каковая собственность для государственных секретарей была обязательной. Таким образом, пребывание Ришелье на посту государственного секретаря не было обставлено никакими, гарантиями и целиком ставило его в зависимость от Манго и д'Анкра, лишая его той самостоятельности, которой обладали настоящие собственники должностей.[899] Ришелье был особенно озабочен тем, чтобы получить в качестве духовного лица первенство среди прочих государственных секретарей.[900] Хотя всеобщая ненависть к покровителям Ришелье ложилась тенью и на его имя, а его первенство среди государственных секретарей вызывало открытое недовольство,[901] тем не менее персонально против него выдвигалось обвинение лишь в неопытности, и ни у кого не возникали сомнения в наличии у Ришелье необходимых талантов; общее мнение было таково, что он «способен к выполнению таких обязанностей» (personnage capable de telle charge).[902]

Став руководителем внешней политики Франции, Ришелье продолжил в основном ту линию французской дипломатии, которая проводилась как Вильруа, так и Манго и состояла в стремлении укрепить положение французского правительства за границей и дискредитировать мероприятия и пропаганду грандов. От успеха в этом направлении в значительной степени зависел и успех внутри страны. Но помимо этой задачи, перед Ришелье встали и другие.

Франко-габсбургские противоречия были в рассматриваемый период по-прежнему коренными и острыми. Они определялись общим международным положением в Европе и касались самого существования Франции как национального и суверенного государства. Часть французской территории (Франш-Конте, Артуа и мелкие провинции на севере) находилась в составе Испании, что означало незавершенность объединения французского национального государства и делало особо уязвимыми его северо восточные и восточные окраины. Поскольку абсолютистская Франция в борьбе с Испанией преследовала цель воссоединения утраченных французских провинций и защиты от Испании тех территорий, на которые все еще претендовали Габсбурги как наследники «бургундского государства» (герцогство Бургундия и другие французские области, принадлежавшие в XV в. бургундскому герцогу), постольку ее внешняя политика (в той мере, в какой она стремилась к достижению этой цели), несомненно, имела прогрессивный характер. Следует указать, что в изучаемый период вопрос о присоединении Лотарингии или французских районов Савойи даже не вставал, и французское правительство не посягало на них. В начале XVII в. эти герцогства рассматривались Францией как суверенные государства.