Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В результате гранды находились в состоянии непрерывного и ожесточенного недовольства и всячески стремились как можно скорее использовать свое еще не утраченное влияние в провинциях, чтобы вернуть свои прежние позиции правящей группировки. Поэтому главная цель знати в начале XVII в. заключалась в отвоевании преобладания именно в центральном управлении, главным образом в Королевском совете, где решались наиболее важные государственные, административные и финансовые дела. На свое господство в провинции гранды смотрели не как на самоцель, а как на путь к владычеству над центральным государственным аппаратом, благодаря чему они могли бы сохранить и в провинциях положение полных хозяев. Они прекрасно понимали, что без обладания властью в центре они не смогут долго удержаться и на местах, что им придется уступить свое первенство агентам абсолютистского государства. Поэтому центробежные тенденции сочетались у знати с желанием сохранить некоторое, хотя бы и рыхлое, государственное единство, которое обеспечивало им бесспорное господство в центре и в провинциях и позволяло им обогащаться за счет фиска. Их политическим идеалом была не столько Германия, сколько Испания, т. е. объединенное государство, где знати принадлежала руководящая политическая роль при слабых королях и где она, сохраняя владычество в провинциях и используя королевскую власть в своих интересах, ставила преграды к дальнейшей централизации страны. Французская феодальная аристократия в полном смысле слова стремилась повернуть назад колесо истории и задержать развитие Франции в буржуазном направлении. Будучи реакционной силой, она пыталась осуществить свой политический идеал насильно, с оружием в руках.

С этой точки зрения надо расценивать заговоры знати против Генриха IV, не прекращавшиеся во все время его царствования. Чрезвычайная напряженность внешнеполитического положения Франции обеспечивала принцам закулисную поддержку Испании, Савойи, отчасти Англии. Бирон, д'Антраги, а позже Конде были тайными агентами этих государств, пытавшихся снова разжечь гражданскую распрю во Франции, исходя из своих интересов. Гранды жадно ловили возможность использовать против короля любую оппозицию и внутри страны; даже народные волнения 1602 г. в Пуату, Лимузене и Перигоре, вызванные непосильным налоговым гнетом, они старались использовать для достижения своих целей.[124] Герцог Бульон весьма едко заявил Генриху IV, что поскольку король учреждает новые налоги, совещаясь лишь с «безвестными людьми» (gens de peu), а гранды совсем отстранены от дел, то они не могут не возмущаться новым отягощением бедного народа и не протестовать против этого.[125]

Процесс Бирона, заговор д'Антрагов, процесс Бульона — тянутся непрерывной чередой с 1602 до 1606 г. Но и последние четыре года правления Генриха IV не были вполне спокойными. Сюлли рассказывает об агитации грандов в провинции в 1607 и 1608 гг., пытавшихся дискредитировать особу короля, предающегося удовольствиям, в то время как «самые вельможные персоны королевства отстранены от важнейших государственных дел».[126] В 1608 г. выступил молодой принц Конде, тайные агенты которого вели агитацию среди провинциального дворянства и пытались наладить связь с гугенотской аристократией с целью организовать заговор, свергнуть Генриха IV и осуществить захват власти феодальной аристократией. Эти планы, не осуществившиеся при жизни короля, были поставлены знатью в порядок дня сразу же после его убийства.

Кто же входил в аристократическую партию, которая была инициатором гражданских войн 1614–1620 гг.?

Глава партии, Генрих II Бурбон, принц Конде, отец «великого» Конде, первый принц крови, был вождем феодальной аристократии в силу тех же условий, которые заставляли в свое время дофина Людовика (будущего Людовика XI), Генриха Наваррского, Гастона Орлеанского и других становиться во главе оппозиционных аристократических групп. Все они имели неоспоримые права на корону и тем самым придавали феодальному мятежу видимость «законного» протеста против злокозненных действий «дурных» советников или даже против самих «дурных» королей. Аристократия мечтала о короле, находящемся под ферулой аристократического Совета. Поэтому она стремилась или поставить угодного ей короля, или изолировать царствующего от всех «дурных» влияний, окружив его опекой наследника престола или первого принца крови.