Француз

— Бросьте, Антон, — поморщился Жерар. — Я про вас кое-что знаю. Люди, которые выводили меня сначала на господина Мюллера, чтобы найти с вами прямой контакт, успели рассказать про ваши подвиги. Выйдете на пенсию — книгу напишете, а то и все три.

Антон и Ральф молчали и сурово глядели на Жерара.

— Ладно, Антон, слушайте. Вы принадлежите к фамилии человека, который точно знал, где искать клад. Мы были уверены, что либо вам все известно, либо вы сумеете найти разгадку. А когда вы украли книгу…

— Откуда вы знаете?!

— У всех есть свои маленькие секреты, — улыбнулся Жерар. — Итак, фамилия человека, у которого во время войны 1812 года здесь был дом, по счастливой случайности переживший пожар, — Ушаков. Ротмистр Михаил Иванович Ушаков.

— Почему вы так уверены?

— Я изучил архивы, метрики, составил ваше генеалогическое дерево. Потратился, конечно. Вы казались мне самой короткой дорогой к несметным богатствам. Но и это еще не все. Уже после вашего возвращения из, так сказать, отпуска мой отец, искренне обеспокоенный моими нездоровыми изысканиями в России, передал мне старинную коробку, в которой хранил какие-то фотографии, два ордена моего деда и очень старое письмо. Письмо это было адресовано моим предком человеку по имени Матье Сибиль. Знаете, как звали моего предка, уехавшего из России в 1812 году?

— Откуда? Вы же говорили в прошлый раз, что фамилия его вам неизвестна.

— Известна. Я лукавил. Его звали Михаил Иванович Ушаков.

Повисла пауза. Ральф посмотрел на Антона. Он явно переставал улавливать нить беседы.

— То есть вы — потомок русского офицера Михаила Ушакова. Того самого, кому подарили книгу о Тридцатилетней войне, — размышлял вслух Антон.

— Гениально.

— А кто тогда Матье Сибиль и почему вы носите ту же фамилию?

— А это самое интересное. Если я — потомок русского офицера, то вы — как раз наоборот. Вашего предка звали Матье Сибиль. Он был француз, попал в плен, после остался служить в России, где жил под фамилией Ушаков в честь своего друга, которому, как следует из найденного мною письма, он был обязан жизнью! Вот так, мон ами. Мы с вами почти родственники.

Жерар жестом попросил официанта повторить виски. Антон сделал то же самое. Ральф слушал, о чем они говорили, одновременно переписываясь с Бриттой. Он уже больше ничему не удивлялся.

— Вы можете все это доказать? — спросил Антон.

— Конечно, — Жерар достал из кармана пиджака конверт. — Тут ваша генеалогия и копия письма. Видимо, оригинал был отправлен в Россию, а это писалось то ли под копирку, то ли просто было дублировано моим предком.

— Антон, — Ральф оторвался от телефона, — получается, в тебе есть французская кровь! Вот почему ты так умеешь находить общий язык с европейцами.

— Послушай, old man[47], — назидательно заметил Антон, — извини, конечно, но не стоит уподобляться своей жене. Я — русский. И русские могут общаться с кем угодно. Уж ты-то давно должен был избавиться от дебильных стереотипов.

— Все, я молчу. Не обижайся. Виноват.

— Господа, — Жерар вклинился в диалог друзей, — я на всякий случай перевел письмо с французского на английский. Прочтите.

Антон взял письмо и углубился в чтение. С каждой минутой его волнение усиливалось.

«Мой дорогой, — писал ротмистр Ушаков своему французскому товарищу. — Не смею просить вас о многом, но помните: вы мне обязаны. Зная, что вы — человек чести, настоящий дворянин и лучший сын своей страны, прошу вас позаботиться о моем состоянии, что скрыто глубоко в подвале дома на углу Тверского бульвара и Тверской улицы. Вы легко сумеете отыскать этот особняк, поскольку это единственный в округе дом о трех этажах, более-менее сохранивший свой облик после пожара. Прошу вас убедиться, что новые владельцы дома, кем бы они ни были, не сумели воспользоваться состоянием моей семьи.

Уверен, мое возвращение в родную Россию не за горами, а временное изгнание — следствие необходимости. Мой друг, если бы вы только знали, какие чудесные события произошли со мною перед моим отъездом в Австрию! Мне посчастливилось обедать с самим государем императором, ему же я обязан своим чудесным спасением. Ведь он буквально вытащил меня с виселицы, да к тому же подарил мне табакерку. Необычную, с прелюбопытнейшей историей. Эта табакерка…»

Антон перечитал последнее предложение несколько раз.

— Что? — спросил он, глядя на Жерара. — Хотите сказать, ваш предок был знаком с Александром Первым и тот подарил ему эту реликвию? Отчего же он бежал из России, почему не вернулся за сокровищами? Не верится что-то.

— Вы же сами видите, копия письма подлинная, того времени, перевод дословный. Есть одна проблема. В конце письма не читается несколько предложений, со временем они стерлись, а там как раз и говорится про этот предмет. Но Роджер так поверил в то, что он и по сей день надежно спрятан в московском подвале, что пожертвовал на поиски огромные деньги, а может быть, поплатился за свою страсть жизнью.

— Какой предмет? — спросил Ральф.