Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Таким образом, позитивный изначально настрой части участников похода по мере продвижения по Египту сменялся пессимизмом. Шок от столкновения с египетской действительностью оказался весьма болезненным для завоевателей. В письме к дяде офицер Лакюе пишет: «Египет совсем не похож на то, о чем говорили наши писатели. Его почва плодородна, но ее не так много. Сама природа велит возделывать эту землю, которая, однако, пуста и практически не обработана»{468}. Ученый Ж. Проспер прямо указывает на то, какое негодование вызывало «беспомощное состояние, в котором оказалась масса молодых людей, которых оторвали от родины, от родителей и друзей и которым пообещали чудеса в решете»{469}. Зоолог Жоффруа Сент-Илер также сообщает о полном несоответствии образа Востока, представленного в книге Савари, и увиденной реальности: «Как же были разочарованы те, кто ожидал найти здесь радости столицы Франции! Они судили по сочинению Савари, изобразившего Египет чарующим раем, а обнаружили, что во всем был прав Вольней»{470}. Неизвестный, в одном из писем, перехваченном англичанами, отмечает: «Савари обманул нас. Здесь не та прекрасная страна, где дует ветерок, не та благоухающая роса, которую вдыхают по утрам. Это страна нищеты»{471}. Те же мысли встречаются в письме участника экспедиции Гире{472}. Капитан Рози в письме своему другу Гриве высказывается максимально откровенно: «Мы находимся в стране, которая никому до смерти не нравится. Если бы армия знала это до отправления из Франции, никто бы из нас не сел на корабль, и предпочел бы миллион раз смерть, чем невзгоды, выпавшие на нашу долю. Всюду нас окружают враги: сзади, спереди и с флангов. Прямо как в Вандее!»{473} Бригадный генерал Ф. Э. Дама также упоминает о Вандее, считая, однако, войну в Египте еще более разрушительной{474}.

Египет оказался для участников экспедиции миром, не похожим как на привычный им, так и на тот, который они рисовали в своем воображении. Эту разницу хорошо показал Моран в письме другу: «Египет - страна, о которой невозможно получить представление, не увидев ее и не пройдя насквозь, поскольку здесь нет ничего общего с Европой. Жители, население, обычаи и нравы, почва, воздух, раскаленный от жары и пронизанный светом, - все нам чуждо. Наконец, мы не находим в этой стране ни одного из привычных для нас чувств. Самый удачливый путешественник и самый лучший писатель не способны передать европейцу то, что они увидели и испытали здесь»{475}. Моран отмечает, что изумление солдат от увиденного было столь велико и столь диссонировало с сочинением Савари, что они буквально стали проклинать последнего. О радикальном отличии Египта от Европы говорит и некто Пистр в письме родственнику: «После поверхностного очерка о Египте, что я тебе написал, ты можешь себе представить, что армия крайне недовольна этой экспедицией в страну, где нравы, пища и жара не имеют ничего общего с нашим образом жизни в Европе»{476}. Художник Виван Денон также пишет про резкое, бросающееся в глаза различие Востока и Европы, вспоминая описание Вольнеем первых впечатлений от страны и разделяя их, и отмечает, что «в этом протяженном городе [Александрии], столь меланхоличном, о Европе и ее оживлении мне напоминали только воробьи»{477}. Генерал Моран подчеркивает, что подобной кампании у французов еще не было: «Никогда, мой друг, я не смог бы вам описать более ужасной страны из всех тех, что мы завоевывали. Никогда я не мог бы вам передать, как мы страдали с первых же мгновений после высадки здесь»{478}.

Климат и природа Египта, связанные с ними трудности переходов, красочно описываются почти во всех дневниках и письмах: «Наш путь был очень труден, под знойным небом, через пески и бесплодные пустыни, зачастую без воды и хлеба»{479}; «Облик страны, которую мы пересекаем, ужасен: это равнина с песками, без травы и кустарников...»{480}; «Чрезмерная жара вызывает обильное потоотделение и невыносимую жажду...»{481}; «Кампания, которую мы только что провели, без сомнения, самая мучительная из всех, которые когда- либо совершали французы - наши переходы через пустыни под огненным небом, через обжигающие пески, по пять дней без воды, по пятнадцать без хлеба, по три месяца без вина, без остановок на бивуак»{482}.

Ко всему прочему, солдаты зачастую питались одними лишь арбузами и вынуждены были пить воду из Нила, не могли купить себе еды, так как им подолгу не платили жалование. Как сообщает в одном из писем портной Бернуае, Бонапарт просил солдат перетерпеть трудности пути до Каира, потому как там они получат много хлеба. На это солдаты, по словам портного, вполне могли бы ему ответить: «Совсем не обязательно было отправлять нас в Африку искать того, чего и в Европе имеется в изобилии»{483}. Родные просторы Европы казались французам намного плодороднее. Неизвестный в послании своей возлюбленной пишет: «Эта страна, столь восхваляемая, не заслуживает своей репутации. Самое дикое и глухое место во Франции намного лучше»{484}.