Французская империя и республика

К началу алжирской войны покинувший в 1946 г. пост главы правительства генерал де Голль уже восемь лет жил «политическим затворником» в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз, принадлежащем ему небольшом поместье в Шампани. Находясь в провинции, отошедший от власти политик, по словам известного историка и дипломата Жака Шастене, как никогда, «оправдывал эпитет „король в изгнании”». После роспуска в 1953 г. своей партии [ «Объединение французского народа» (РПФ)], ему ничего не оставалось, как наблюдать за французской политикой со стороны. А еще писать воспоминания. Надо сказать, что и то, и другое он делал весьма успешно. В тишине и уединении провинциального Коломбэ за пять лет им были написаны знаменитые «Военные мемуары» в трех томах («Призыв», «Единство» и «Спасение»). А глубокий и всесторонний анализ современных политических событий позволил ему объективно оценить меры, принятые руководством Четвертой республики для решения алжирской проблемы. Позднее эта оценка нашла свое отражение в его «Мемуарах надежды», где он писал следующее: «…многие руководители режима сознавали, что проблема требует кардинального решения. Но принять жесткие решения, которых требовала эта проблема, снести все препятствия на пути их осуществления… было выше сил неустойчивых правительств… Режим ограничивался тем, что с помощью солдат, вооружения и денег поддерживал борьбу, свирепствовавшую по всей территории Алжира и вдоль границ. Материально это стоило очень дорого, ибо приходилось держать там вооруженные силы общей численностью 500 тысяч человек; это обходилось дорого и с точки зрения внешнеполитической, ибо весь мир осуждал безысходную драму. Что же касалось, наконец, авторитета государства, это было буквально разрушительно».

Но и сам де Голль, став в декабре 1958 г. президентом Франции, поначалу такого кардинального решения не нашел. По свидетельству руководителя Французской компартии Жака Дюкло, незадолго до своего избрания он «еще не очень хорошо представлял себе, что нужно делать» с войной в Алжире, а многие его предшественники «испытывали, судя по всему, некоторое злорадство, видя, как генерал принимается за дело, ответственность за которое они взвалили на него, поскольку сами с этой ответственностью не справились». Сам же он позднее в своих мемуарах настаивал на том, что с самого начала считал неизбежным «предоставление Алжиру права на самоопределение». Эта точка зрения поддерживается и многими российскими историками — Н. Н. Молчановым, Ю. И. Рубинским, В. И. Седых, П. П. Черкасовым. А доктор исторических наук М. Ц. Арзаканян и вовсе утверждает, что «Де Голль вернулся к власти с твердым убеждением предоставить Алжиру независимость». Однако подобные утверждения встречают среди исследователей немало обоснованных возражений. В частности, Р. Ланда считает, что «политика генерала после его прихода к власти свидетельствует об иных его намерениях». О них он заявлял постепенно, неоднократно предлагая различные варианты выхода из алжирского кризиса. А первая встреча де Голля с жителями столицы Алжира 4 июня 1958 г. вообще оставила у всех ощущение полной неопределенности (недаром генерала называли «князем неопределенности»). Ведь в своей речи на Форуме перед огромным скоплением горячо приветствовавших его людей он посвятил алжирской войне только первую туманную фразу: «Я вас понял!», а далее много и долго говорил о братстве и великодушии Франции. Эта неопределенность, по мнению Н. Н. Молчанова, объясняется тем, что «де Голль явно не хотел заранее связывать себе руки каким-либо определенным курсом в решении алжирской проблемы». Видимо, в этом и состояла главная причина его долгого молчания, о котором говорил и А. Широкорад: «В отличие от остальных политиков, яростно отстаивавших свои планы решения алжирской проблемы, генерал де Голль публично не говорил о ней ни слова.

Его многочисленные посетители просили его изложить стране свою точку зрения, но генерал решительно отказывался, заявляя, что „для этого еще не наступило время”».