Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Леденец не был посвящен в тайну яйца и в ответ на ее слова только рассмеялся, продолжая держаться за коробочку, и в конце концов цепочка, на которой она висела, оборвалась, и коробочка упала, а принц в азарте игры наступил на нее ногой, сломал ее и раздавил заключенное в нее яйцо.

Принцесса тут же обернулась, и, увидев, что ее яйцо разбито, вскрикнула и упала без чувств на стоящую рядом софу.

Придворные окружили ее, желая понять причину ее испуга. И пока одни глядели на принцессу, а другие — на разбитое яйцо, это самое роковое яйцо вдруг само по себе, без всякой посторонней помощи, задвигалось, взлетело и упало на голову несчастной принцессы. При этом желток залил ей лицо, руки, грудь, передав им свой цвет, и принцесса разом стала чудовищно желтой, будто заболела жесточайшей желтухой.

А белок попал на ноги, и они стали мраморными, как и все туловище до талии. Таким образом, принцесса от пояса и ниже мгновенно превратилась в неподвижную каменную статую.

Невозможно описать отчаяние, в которое впал нежный Леденец при виде этого несчастья. Великое горе всегда молчаливо, поэтому он не произнес ни слова. Зато хладнокровно вынул из кармана отличнейший маленький ножичек (не какой-нибудь безвестный, а настоящий «Андре Авриль»!), заточил его на перекладине стула, проверил кончиком пальца, достаточно ли он остер, и, подняв руку, уже готов был вонзить его себе в сердце, но бдительная Болтушка кинулась к нему, чтобы его остановить.

— Только этого нам еще не хватало! — воскликнула она. — Не было печали, да черти накачали, да разве вы не знаете, что на свете нет ничего лучше жизни, что она коротка, а смерть длинна и что, если ты умер, то это уже навсегда, как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать, но только не спешите, не спешите, умереть вы всегда успеете, однако поверьте, лучше позже, чем раньше. Смерть лечит все беды, что правда, то правда, но, по-моему, это лекарство хуже самой беды. Спуститься в царство теней никогда не поздно, но вряд ли вам там понравится, не забывайте, что живая собака лучшего мертвого льва. Умно ли поступил тот, кто назло теще ногу себе отпилил? Напрасно вы торопитесь, ведь всякий знает: поспешишь — людей насмешишь. Не надо забывать, что всему свой черед, вот дождик прольется, а потом, того гляди, и распогодится.

Однако такие разумные рассуждения нисколько не успокоили Леденца. Он был весь во власти своего отчаяния, пытался вонзить в себя ножичек и в конце концов наверняка преуспел бы в этом, если бы Скорлупка не остановила его следующими словами:

— Не лишайте себя жизни, принц, не делайте этого, я вас заклинаю. После того как вы дали мне клятву найти моего отца, чего бы вам это ни стоило, ваша жизнь вам больше не принадлежит, она принадлежит мне, и вы не имеете права ею распоряжаться. Если я и в самом деле вам дорога, если мои слезы могут тронуть ваше сердце, то проявите в последний раз ваше великодушие, сдержите слово, данное несчастной принцессе, которая теперь уже не достойна внимания такого красивого юноши, как вы. Поверьте, принц, если я горюю о постигшем меня несчастье, если я сокрушаюсь, что благодаря колдовству меня поразила желтуха и я наполовину превратилась в мраморную статую, если я сожалею о своей утраченной красоте, которая вас пленила, то только потому, что из-за всего этого я потеряю вашу любовь.

— О, сколь вы несправедливы, сударыня! — воскликнул Леденец. — Вы разрываете мне сердце вашими оскорбительными подозрениями. Я изменю своему чувству?! Я не буду вас любить?! Скорее овцы будут жрать волков, мыши — кошек, нормандцы перестанут сутяжничать, бретонцы — пить, гасконцы — врать, дураки — быть в дураках, чем ваш внешний вид охладит мое сердце. Небо вольно в своих хитроумных кознях изуродовать вас, как бог черепаху, я бросаю ему вызов, оно не властно отнять у меня мою любовь. Я буду жить, раз вы мне это приказываете. Я отправляюсь на поиски вашего отца-короля, а потом вернусь к вам и буду влачить подле вас свои печальные дни, достойные скорее жалости, нежели зависти.

— Прощайте, дорогой принц, — сказала Скорлупка с глубоким вздохом. — Раз вы меня еще любите, я уже не несчастна, но я все же несчастна, потому что вы уезжаете от меня.

Слезы не давали принцессе говорить. Леденец, впрочем, плакал еще безутешнее, чем она. Свет еще не видал таких нежных прощаний.

Наконец он заставил себя ее покинуть, оставляя в таком ужасном состоянии, что нельзя было не испытывать к ней сочувствия. Неслыханная беда, случившаяся с отцом, которого она так преданно любила, отъезд возлюбленного, опасности, которые его подстерегают на каждом шагу, утрата своей красоты, неподвижность нижней части тела — пожалуй, здесь есть от чего впасть в отчаяние.