Французская мелодия, русский мотив

Удивительно, что прошло столько лет, а я хорошо помню те весенние дни, когда мы почувствовали себя взрослыми и влюбленными друг в друга. Мне только-только исполнилось шестнадцать, Даниле было семнадцать. Наши встречи напоминали скорее ритуал — муж приходит домой, его встречает любящая жена. Я приносила с собой всякие вкусности, он — небольшие подарки для меня, схоронка заменяла нам дом. Здесь было чисто, тепло, уютно, и никого, кроме нас. Только я и Он. Каждого визита я ждала с особым трепетом и волнением, и если Данила немного задерживался, безумно расстраивалась, — а вдруг что-то случилось, вдруг не придет? Но он всегда приходил, такой же взволнованный, как и я. Так получилось, что грешницей я стала с младых ногтей. Возможно, поэтому твою мать, Марьяша, я пыталась воспитывать в строгости, чтобы с ней не произошло такого, как со мной. Но все получилось иначе. Видно, за грехи мои тайные Бог послал мне в наказание такую дочь. А потом смилостивился, пожалел и наградил меня такой славной внучкой, как ты….

Наши встречи с Данилой продолжались все лето и осень, которая в тех краях замечательная. Бархатный сезон в Сен-Тропе ничто по сравнению с тихими сентябрьскими вечерами в Малатьевском. Но в октябре пошли дожди, скотину стали держать дома, пастушка Наташа вынуждена была помогать по хозяйству. Встречи стали все более редкими, а к зиме прекратились вовсе. Несколько раз дед Григорий, завидев Данилу у околицы, грозил ему берданкой — боялся за своих коней, потому что упорно считал его цыганом и, как следствие, конокрадом. К счастью, старик и не догадывался, что Данила высматривает меня, а не его каурого любимца Бурана, которого он называл Бориской. А вот Татьяна сразу поняла, в чем дело, и сделала свои выводы…

В своей правоте она убедилась очень скоро. В ноябре, когда выпал снег и па хутор пришла зима, я стала плохо себя чувствовать. «Опять, что ли, заболеваю», — думала по утрам, когда меня начинало тошнить. Начались головные боли, головокружения. Как-то в бане я пожаловалась Татьяне на свое самочувствие. Надо сказать, что она заменяла мне и подругу, и старшую сестру, и мать. Кузьминичне жаловаться на здоровье я боялась — она после моей болезни так переживала, что чуть не заболела сама. С Татьяной я могла говорить на любые темы — из всего моего малатьевского окружения она была самым надежным человеком.