Французская мелодия

— Потому, как в деле этом немалая роль отдана на откуп психологии. То, как готовил тайник прадед Элизабет, а готовил он его настолько основательно, что мы до сих пор не можем открыть сундук, даёт право считать, что Евангелие должно быть особым.

— Что значит особым?

— Вроде настольной книги, в которой Андрей Соколов закодировал секрет сундука и причастность иконы к правлению Ивана Грозного.

— С какой стати кодировать секрет сундука и секрет иконы?

— С такой, что прадед Элизабет был оригиналом во всём, начиная с завещания и кончая перстнем. Не удивлюсь, если, открыв сундук, обнаружим внутри устройство способное, уничтожить содержимое.

Вспомнив об устройстве, установленном в хранилище отца, Илья перевёл взгляд сначала на мать, затем на Ростовцева.

Тот словно ждал.

Выйдя из-за стола, Алексей Дмитриевич, обойдя вокруг, приблизился к молодым людям.

— Илья прав. Должно быть особенное Евангелие, которое поможет разгадать тайну сундука и ответить на вопросы, касающиеся иконы «Николая Чудотворца».

— Проблем стало на одну больше, — произнёс Богданов. — В частности, где искать это самое Евангелие?

— Для начала надо проверить две оставшиеся иконы.

— А что, это мысль, — шагнув к креслу, в самом центре которого красовались упомянутые Алексеем Дмитриевичем иконы, Илья замешкался. — С какой начнём?

— Ни с какой, — поспешила остудить решимость сына Вера Ивановна, — Отец проверил обе.

— И что?

— Ничего.

— А мы всё же попробуем. Чем чёрт не шутит, вдруг повезёт.

Воодушевлённый идеей проверить иконы Богданов был неудержим.

Заняв место за столом, тот, вооружившись скальпелем с лупой, начал изучать заднюю часть оклада иконы «Господа Вседержителя».

За движением рук следили все, кроме матери. Сидя на диване, Вера Ивановна решила, что понаблюдать за лицами гостей будет интересней, чем за бессмысленным занятием сына.

У Ростовцева глаза были пусты, мимика бездейственна. Видно, что человек научился контролировать не только эмоции, но и процесс, отвечающий за их возникновение.

Кузнецов нервно покусывал губы.

Рученков подстать Дмитрию.

Но что касается Элизабет и Ольги! В тех страсти били через край.

Прошло более семи минут, прежде чем Богданов произнёс: «Похоже, отец был прав, в иконе «Господа Вседержителя» ни пустот, ни тайных записей».

— Прошу освободить место под солнцем, — ткнул друга в плечо Виктор. — «Иоанн Креститель» ждёт не дождётся побеседовать со мной тэт — а -тэт.

— Я, пожалуй, тоже делом займусь, — произнёс Алексей Дмитриевич, пододвигая к себе икону «Николая Чудотворца». — Проверю, вдруг что-то пропустили или не досмотрели.

Разбавленная еле слышимыми вздохами тишина, тиканье часов являлись свидетелями того, как живущие в настоящем люди пытаются отыскать в лабиринте столетий путь в прошлое. Возможно, точно так же сто лет назад, сидя за столом, ломал голову Андрей Соколов над вопросом, как устроить, чтобы те, кто будет жить после нас, смогли прочувствовать то, о чём думал он.

Как ни крути, только при понимании состояния души тот, кто ищет, сможет понять ход мыслей того, кто прячет, даже если их разделяет расстояние в сто и больше лет.

— А вот это уже интересно!

Возглас Ростовцева заставил Элизабет и Ольгу сменить выражение лица с ожидаемого на удивлённый.

Алексей Дмитриевич попросил у Рученкова лупу, не забыв сопроводить просьбу словами: «Обратите внимание, с обеих сторон торцевой части оклада имеются два крошечных отверстия, проникнуть в которые может только кончик иглы. Такие же имеются на иконе «Господа Вседержителя», но отсутствуют в окладе «Иоанна Крестителя».

— Позвольте.

Приняв икону, Илья в течение минуты изучал указанные Алексеем Дмитриевичем точки, после чего поставив ту на ребро, при этом стараясь быть предельно внимательным, ввёл кончик булавки в отверстие.

— Что-то есть, то ли пружинка, то ли шарик.

— Попробуйте надавить, — посоветовал Ростовцев.

— Пробовал. Не получается.

— Что будет, если давить с обеих сторон одновременно? — поинтересовался Виктор.

Приняв из рук Кузнецова булавку, Руча ввёл кончик той в отверстие с противоположной стороны.

— На раз, два, три — давим.

Сухой, похожий на треск сучка щелчок заставил отдёрнуть руки.

Прошли секунды, прежде чем Богданов ощутил, как центральная часть иконы поднимается за удерживающими её пальцами, при этом задняя остаётся на столе.

Возглас воодушевления, прокатившись по кабинету, заставил всех, в том числе и Веру Ивановну, обступить стол.

Внутри разделённой надвое иконы лежал свёрнутый вчетверо рушник. Сотканный из грубоватой на вид ткани он не представлял собой ничего, что могло вызвать хоть какие-то эмоции.

Стоило Илье развернуть рушник, как пред взором присутствующих предстало Евангелие, поверх которого лежал вышитый во всю площадь ткани рисунок.

— Перед вами, дамы и господа, схема замка сундука, — не без доли артистизма произнёс Богданов.

Выйдя из-за стола, Илья шагнул к стоявшему на полу сундуку. Присев, осмотрел тот со всех сторон.

— Чтобы открыть сундук, потребуется перстень.

— Перстень? — Ленковская и Элизабет переглянулись. — Зачем?