Французская няня

Я подумала: «Нет, тут уж Адель перешла все границы». Конечно, она расстроилась, что ее не возьмут в церковь, и конечно, любую девочку притягивают подвенечные наряды. Но войти в чужую комнату ночью, чтобы примерить перед зеркалом кружевную вуаль, — это слишком! Это никак не называется хорошим воспитанием.

Я решила, что, хотя завтра — наш предпоследний день пребывания в Торнфильде, Деде должна быть наказана. Я закрыла дверь мисс Джейн, стараясь не шуметь. Вуаль я оставила на полу, потому что побоялась разбудить и напугать гувернантку. Ветер снаружи завывал все сильнее, в библиотеке дребезжали стекла в оконных рамах. Когда мисс Джейн проснется, она подумает, что это ветер подхватил вуаль и швырнул из гардеробной на пол около кровати. Тогда она не будет сердиться, а я накажу Адель сама.

5

Сегодня ветер дует еще сильнее. Все стекла дрожат, некоторые окна распахиваются. Деревья в парке гнутся под его порывами. К тому же пошел дождь, лужайка перед домом превратилась в болото. Я уже второе лето в Англии, но не представляла себе, что в июле может быть так холодно. Ли попросила меня помочь ей разжечь камин в гостиной миссис Фэйрфакс, и я видела, как Грейс Пул несет на третий этаж два ведра угля. Ей единственной из слуг дозволено топить свою комнату в любое время, и она, по всей видимости, с удовольствием пользуется этой привилегией. Мэри говорит, что в комнате швеи огонь горит в камине круглый год.

С утра я много думала о том, как наказать Деде, чтобы это было не жестоко, но навсегда отбило у нее желание вольничать с чужими вещами. Я решила, что запрещу ей в течение всего дня выходить из комнаты. Я знала, что Мэри разрешила ей прийти на кухню и помочь украшать торт земляникой, которую они набрали накануне, а миссис Фэйрфакс пообещала ей партию-реванш в трик-трак, потому что вчера Адель ей проиграла. К тому же у нее уже были приготовлены кусочки сахара, заботливо спрятанные в ящике комода. Олимпия, в отличие от Джона, умеет успокоить лошадей, так чтобы Деде могла к ним подойти.

Как только Адель проснулась, я сообщила ей, что от всех этих столь желанных ей занятий придется отказаться. Для верности я не стала ее одевать и сказала, что запру на ключ все ее платья.

— По-твоему, я постесняюсь выйти в ночной сорочке? — спросила Адель с вызовом.

— Дверь я тоже закрою на ключ. Ты должна научиться вести себя прилично. Ты вчера ночью поступила очень дурно.

— Это не я, это Берта!

— Хорошо. Значит, вы с Бертой будете вместе наказаны на весь день.

— Так нечестно! Берта уже давно сидит наказанная. А я ничего плохого не делала. Ты злая, Софи! Не люблю тебя больше.

У меня сжалось сердце, когда она заплакала. Но воспоминание о ее бестактности по отношению к гувернантке, а в еще большей степени об охватившем меня ужасе, когда я увидела свечу, дрожащую в ее руке в конце темной галереи, придали мне решимости.

— Я все расскажу Тусси, когда он за нами придет!

— Отлично. Лучше даже напиши ему письмо. И в правописании поупражняешься, и время пролетит незаметно.

Я закрыла за собой дверь, положила ключ в карман фартука и пошла искать мисс Джейн, чтобы узнать, заметила ли она ночное вторжение. Я застала ее в дверях: она собиралась выйти из дома, закутавшись в теплую шаль и туго завязав чепец под подбородком.

— Вы простудитесь, — сказала я. — Если вам что-то срочно надо купить, пошлите Ли, а еще лучше Дженнаро.

— Нет, Софи, мне ничего не нужно. Я не нахожу себе места и хочу пройтись, чтобы успокоиться.

— Но там же ливень, мисс Джейн! И страшный ветер!

— Я тепло оделась. И я люблю ветер.

Потом она посмотрела мне в глаза, как будто решала, можно ли мне довериться, и, видимо, решила, что можно, поэтому сказала:

— Ночью мне приснился кошмарный сон. Я надеюсь, что моцион и усталость помогут мне прогнать тревогу.

Я уже хотела было ответить: «Не бойтесь, это был не сон. Это Адель, но я ее уже наказала». Однако мисс Джейн продолжила:

— Мне приснилось, что Торнфильд разрушен. Стены обвалились, остался только фасад с пустыми окнами. И над руинами кружит и каркает стая ворон.

— Несчастья снятся к удаче, мисс, — сказала я ей, облегченно вздохнув: ведь это означало, что она не заметила вторжения своей ученицы. — А развалины — к процветанию. Вы будете в этом доме счастливы и богаты.

— Да услышит Господь твои слова! — воскликнула она. Лицо ее было бледно, глаза ввалились. Я вспомнила, как беспокойно она спала в те мгновения, когда я видела ее ночью. Может, лучше было ее разбудить и освободить от кошмара.

— Хотите, я поглажу ваше подвенечное платье? Освежу вуаль? — спросила я, надеясь услышать что-нибудь о сброшенной на пол вуали.

Но мое любопытство не было удовлетворено.

— Нет, — резко ответила гувернантка. — Я все уже сделала сама. Ты только должна завтра утром прийти и помочь мне одеться.

Она открыла дверь и шагнула навстречу ветру, который подхватил ее и понес к воротам, раздувая юбки и концы шали.

6