Французская няня

— Прекрасный подарок. Правда, он красавчик, моя шоколадка? — добавила Селин, разыгрывая веселье, которого вовсе не чувствовала, и прижимаясь с видимой нежностью к руке мужа.

— Моя дорогая, в этой книжечке воспоминаний я изложила кое-какие свои мысли о рабах. У моей семьи в колонии их было множество. Будьте так добры, прочитайте ее и немного подумайте. Уверена, если у вас возникнут сомнения или вопросы, ваш крестный даст вам все необходимые разъяснения, — сказала графиня. — А теперь прошу извинить, нам пора домой. Боюсь, как бы граф не простудился.

— Невыносимая женщина! Самоуверенная всезнайка, невоспитанная, как все креолки! — воскликнул Эдуар, когда граф и графиня удалились. — Воспоминания написала, только вообразите! Можно подумать, кого-то интересуют ее первые двенадцать лет среди дикарей. А это: «ваш крестный даст все необходимые разъяснения»… а я? Она делает вид, что меня нет. Как будто у вас нет мужа! Как будто я сам не могу вам все прекрасно объяснить — куда лучше вашего безумного крестного — про то, каким порокам предаются рабы на Антильских островах! И как они подражают дурному примеру, который подали им эти кровожадные животные, мятежники с Гаити.

— Месье был так зол, что проводил нас домой, не произнеся больше ни слова, — рассказал Туссен Софи. — Мадам по дороге пыталась погладить его руку, но он резко отстранился. А как только мы приехали, он высадил нас из кареты и велел Жан-Батисту немедленно везти его в клуб.

В тот вечер Селин торопливо выпила чашку бульона и сказала, что ляжет рано — у нее раскалывается голова.

— Мне жаль, что я не смогу провести с вами вечер, — извинилась она перед детьми. — Особенно жаль, что я не могу поговорить с тобой, Софи: ведь завтра ты наконец идешь в школу. Я хотела подготовить тебя к этому событию беседой… прости. Возможно, утром я буду чувствовать себя лучше. Доброй ночи.

Софи еще никогда не видела Селин такой расстроенной. Девочке хотелось крепко прижаться к ней, обнять, сказать ласковые слова утешения, но она не решилась. Поэтому она только с жаром поцеловала руку своей благодетельницы и прошептала:

— И вам доброй ночи, мадам.

Едва Селин ушла, Туссен с горящими от гнева глазами воскликнул:

— Этот негодяй ее недостоин. Ах, если бы я был взрослым мужчиной! Если б я был свободен! Месье Эдуару пришлось бы иметь дело со мной. Я пинками прогнал бы его из этого дома.

— Но она любит его… — возразила Софи, напуганная яростью Туссена, — а он ее… Мадам всегда говорит, что если муж так ревнив, если хочет, чтобы она принадлежала только ему, то это значит, что он до безумия в нее влюблен.

— Ну и что? Ведь и Джеймс, шотландский крестьянин, тоже говорил, что влюблен в сильфиду. И, чтобы доказать свою любовь, он отнял у нее крылья и обрек на смерть. Знаешь, что я тебе скажу? Мадам тоже умрет, если не сможет больше танцевать.

Сказав это, Туссен схватил синюю книжицу, которую хозяйка оставила на столе в зеленой гостиной, уселся на диван и с жадностью начал читать. Софи, чтобы не поддаваться грусти, надела новое платье и спустилась вниз показаться служанкам.

— Вот и неправда, что не одежда красит человека, — заметила Лизетта. — Ты теперь прямо как настоящая барышня, нам пора называть тебя на «вы»!

Новоиспеченная «барышня» отправилась спать в большом волнении: завтра она наконец познакомится с Гражданином Маркизом.

Она проснулась от звука шагов месье Эдуара, который шел, натыкаясь на мебель и бранясь. Наверное, решила Софи, он слишком много выпил в клубе. Совсем как ее отец в трактире, куда он порой заглядывал, когда не мог найти ответ на мучившие его вопросы. Вскоре послышались громкие голоса: Селин и англичанин ссорились. Софи накрыла голову подушкой, как делала и на улице Маркаде, когда Жан-Жак кричал, а Фантина плакала.

— Пожалуйста, Пиполет, пусть они перестанут, прошу тебя, — умоляла она. Но Пиполет был бессилен.

3

На другой день Софи проснулась очень рано. Заглянула в соседнюю комнату — ни Адели, ни няни не было. День был прекрасный, и Шарлотта с не свойственным ей благодушием напевала, вытряхивая одеяла и простыни в открытое окно.

— Соланж на кухне, а девочка в комнате у мадам, — ответила горничная на вопрос Софи. — Сегодня малышка может валяться в маминой постели до самой прогулки — потому что месье Эдуар на заре уехал в Англию. Если хочешь, можешь и ты к ним заглянуть, поздороваться. Но поторопись. Туссен ждет тебя внизу, хочет, чтобы вы вместе позавтракали в комнатке около прихожей. Я слышала, ты сегодня тоже с ним идешь?

В большой кровати под зелено-голубым парчовым балдахином, на расшитых простынях, в легкой белой сорочке с оборками, спадающей на одно плечо, Селин Варанс казалась прекрасной девой из древнего мифа с какой-нибудь эпинальской картинки: Венера, выходящая из пены морской, Леда, ожидающая лебедя… а Адель играла рядом и походила на амурчика.

Но глаза у Селин были красны и полны печали, хотя она и пыталась это скрыть.

— Тебе уже сказали, что Эдуар уехал? — грустно проговорила она.

— Надолго? — спросила Софи.