Французская няня

Я оставил ее, как Вы потребовали, Дик. Я оставил ее — и одному Богу известно, чего мне это стоило. Такое нежное, такое прекрасное и гордое создание! Прямая и острая, как меч. Белая и благоуханная, как лилия. Впрочем, Вы с нею знакомы и понимаете, от чего принудили меня отказаться. Когда же Вы, наконец, оставите меня в покое?!

10

Жан-Батист вернулся из «Отеля д’Эгль» с запиской:

Дом и прислуга оплачены до конца марта. Счета и долги, сделанные Вами в мое отсутствие, Вы должны оплатить самостоятельно, от меня Вы не получите больше ни единого су. Прощайте, мадам. Забудьте обо мне.

— Что вы теперь будете делать? — спросил на следующее утро Туссен, которого Селин, едва встав с постели, позвала в зеленую гостиную вместе с Софи.

— Соглашусь на место, которое предложил мне директор театра. Вчера вечером я имела большой успех. Контракт уже подготовлен.

Селин проплакала всю ночь. На рассвете она заснула и проспала до одиннадцати часов. Когда она проснулась, это была уже другая женщина — спокойная, тихая, решительная. Лизетта сделала ей примочки из ромашки на глаза, помогла одеться в платье цвета мальвы, отделанное синей — в тон ее глаз — тесьмой, и сделала высокую прическу вместо распущенных по плечам волос.

Софи, которая в прошлую ночь не послушала кучера, а побежала освобождать Туссена и вместе с ним слушала из прихожей разговор взрослых, смотрела на нее с тоской, полная жалости к ее так хорошо скрываемым страданиям, и думала о нищете, которая разевала перед ними свою страшную пасть.

— Четыре тысячи франков в год — это немного! — заметил Туссен.

— Я хорошо жила на эти деньги до того, как встретила это чудовище.

— Вы жили одна и в мансарде.

— Ты прав, Тусси. Я буду вынуждена уволить слуг.

— С Аделью буду я, — поспешила сказать Софи. Но потом ей пришла в голову страшная мысль. Оказавшись в нищете, Селин будет вынуждена прогнать и ее. Куда же ей идти? Софи не осмеливалась даже подумать об этом.

— Я продам драгоценности, — сказала молодая женщина, — и кашемировую шаль. Она стоит целое состояние. А еще есть лошади и карета…

— Если продадите меня, можете выручить хорошие деньги, — встрял Туссен.

Софи чуть не задохнулась от неожиданности.

— Нет! — с трудом выговорила она, когда пришла в себя.

А Селин долго в молчании рассматривала юного раба.

— Ну да, если продать тебя… — сказала она бесцветным голосом. — По закону ты принадлежишь мне. Если только и твои документы не клочки бумаги.

— Нет. Когда вы получили меня в дар, передача собственности произошла по закону, — сказал Туссен. — Мне объяснял это Гражданин Маркиз. Мои документы в порядке. Можете продать меня хоть завтра — теперь, когда у вас нет мужа, чтобы спрашивать у него разрешение, вы вправе это сделать. Я знаю, что многие аристократы, которые видели, как я сопровождаю вас в Булонский лес, хотели бы меня купить.

— Надо будет найти нотариуса, настоящего, — сказала Селин тем же самым серым, как у лунатика, голосом.

Софи плакала. Продать Тусси, как какую-то лошадь! А что скажет крестный? А месье Виктор Шельшер?

В этот момент вошла Шарлотта и сказала, что Гражданин Маркиз внизу и ждет, что его примут.

— За ним поехал Жан-Батист, — объяснила она. — Сам поехал, как только вернулся из «Отеля д’Эгль», так сразу развернул карету — и на улицу Жакоб: рассказать маркизу о том, что произошло прошлой ночью. А ваш крестный сразу решил приехать.

Гражданин Маркиз вошел и поцеловал Селин руку. Софи с удивлением заметила, что на лице старика не было ни грусти, ни огорчения, как того требовали обстоятельства и приличия.

— Поздравляю тебя, моя девочка, — сказал Гражданин Маркиз довольным тоном. — Ты избавилась от этого обманщика.

— Это правда, — сказала Селин с сухими глазами. — И надеюсь никогда больше его не видеть. Но у меня есть вопросы, которые необходимо срочно разрешить, и мне требуется ваша помощь.

— Я к твоим услугам.

— Тусси говорит, вы видели его бумаги и уверены, что он действительно принадлежит мне, а не Эдуару, и я могу распоряжаться им по своему желанию.

— Совершенно верно.

— В таком случае прошу вас взять эти документы с собой, найти доверенного нотариуса и попросить как можно быстрее подготовить документ об освобождении. Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь кредитор из тех, что скоро начнут меня осаждать, мог предъявить права на Туссена.

— Умница, дитя мое! Прекрасно, что первое твое желание после обретения свободы — даровать свободу этому юному гражданину.