Французская новелла XX века. 1900–1939

Они попытались, разумеется, вернуться в город и посмотреть, нельзя ли пробраться домой, но, подойдя к дороге, которая вела к дому Венюа, услышали шум шагов и голоса. В голову им пришла одна и та же мысль. Вероятно, мать Жанны, обеспокоенная отсутствием дочери, отправилась к Венюа, чтобы узнать, не задержалась ли девочка у них. Должно быть, она очень рассердилась. Жанна сказала:

— Я подожду тебя здесь. Ступай потихоньку и взгляни, кто там.

Жан спрятался за изгородью и, несмотря на темноту, узнал мать Жанны.

Что тут оставалось делать? Жан сказал:

— Был бы я на год старше, я заявил бы, что хочу жениться на тебе. Но мне только семнадцать.

За всю ночь они так и не придумали, что делать. Да и кроме того, им было так хорошо вдвоем! Под конец они совсем перестали стесняться. Они целовались.

Целовали друг друга в щеки, в глаза, в лоб, в голову. Однако не посмели целоваться в губы, так как это очень дурно. И даже поплакали немного.

Было, верно, около часа ночи, когда Жанна спросила:

— Хочешь, мы никогда больше не расстанемся?

И в самом деле, они не расстались. Часа в два они сели на край канавы, чтобы удобнее было поразмыслить. В три часа они еще сидели на том же месте. Только в четыре часа Жанна сказала:

— Мы с тобой очень провинились.

Немного позже забрезжил рассвет, и первые птицы, среди которых был, несомненно, и жаворонок, разбудили утро. Послышался стук колес на дорогах. В ту минуту, когда Жан и Жанна меньше всего этого ожидали, они увидели, что по направлению к ним идет крестьянин с заступом на плече. Жан узнал его: это был папаша Бюрло. Они пустились наутек. Они и так слишком долго медлили. Пришлось бежать. Под откосом текла река. Никогда в жизни они не посмеют вернуться домой. Да и кроме того, они утомились и не вполне понимали, что делают, — ведь они провели всю ночь без сна.

Было, верно, часов пять, когда они добрались до луга над рекой. Скат был пологий. Они мягко опустились на траву. Жан протянул руку Жанне, чтобы она не ушиблась.

Встреча

Перевод Я. Лесюка

Он обогнал ее и наивно решил, что стоит ему остановиться у какой-нибудь витрины, она тоже станет рядом. Однако она даже бровью не повела и продолжала свой путь.

Тогда он надумал сам подойти к ней. Но она осталась такой же недоброй, какой была с ним все последнее время. Притворилась удивленной и вымолвила:

— Надо же! А мне говорили, будто ты умер!

Это сильно задело его. Стало быть, если б он и вправду умер, она продолжала бы жить, как ни в чем не бывало…

Она была чертовски элегантна. Он бы не мог сказать, из какого меха ее манто — из выдры, кролика или из каракуля: он ведь никогда толком не разбирался в ее туалетах. И он почти пожалел, что подошел к ней: таким ничтожным он вдруг почувствовал себя рядом с этой женщиной. Все же он попытался пошутить:

— Ого! Видно, дела твои идут неплохо!

— Должна признаться, ты хорошо придумал, потребовав развода, — ответила она. — Мне это пошло на пользу.

С минуту он шел рядом с самым дурацким видом. Плелся за ней против ее желания, точно нахал, приставший на улице к незнакомой женщине. Наконец, он спросил:

— Что же ты все-таки делаешь?

Она бросила через плечо:

— Как видишь, иду.

Так они дошли до площади Бастилии. Здесь ему надо было сворачивать вправо, чтобы попасть на вокзал, к поезду. И он невольно сделал шаг в ту сторону. Она указала рукой налево и проговорила:

— А мне — сюда.

Перед тем как уйти, она из вежливости остановилась. Словно хотела подчеркнуть, что хорошо воспитана. А он не знал, как проститься. Еще вздумает, пожалуй, рассказывать, что он к ней приставал и она его оттолкнула. Они стояли возле кафе, и, чтобы лишить ее возможности похвастаться тем, будто она его прогнала, он предложил:

— Если не очень спешишь, можно зайти сюда.

Она рассмеялась, немного подумала и воскликнула:

— С удовольствием, это будет забавно!

Они вошли. Уселись за столик, друг против друга. И заказали хинную водку. Ее вскоре принесли.

И тут произошло нечто странное. Особенно неожиданно это было для женщины. С его языка вдруг слетели те же слова, с какими он когда-то постоянно обращался к ней. Каждый вечер, возвращаясь в шесть часов со службы, он обычно спрашивал: «Ну как?» Это означало: «Ну как, что произошло в мое отсутствие?» Они не виделись целых восемь лет. И вот, едва открыв рот, он произнес именно эти слова:

— Ну как?

Никогда он не обращался так к другой женщине.

Услышав привычные слова, она невольно улыбнулась и слегка кивнула.

Да и с ней самой произошло нечто похожее. Прежде, всякий раз, когда он выходил из дому, она имела обыкновение придирчиво осматривать его с ног до головы, проверяя, все ли на нем в порядке. Бог знает как бы он выглядел, если б она постоянно не следила за тем, как он одет. И теперь, не отдавая себе в этом отчета, она быстро оглядела его и сказала:

— Вижу, ты так и не научился завязывать галстук. Ну-ка, наклонись немного, я поправлю…

Он рассмеялся. И то правда! Галстук на нем всегда повязан как попало. Он нагнул голову, и она старательно расправила узел. Когда он затем взглянул на себя в зеркало, она, смеясь, прибавила: