Французская революция

И все же в результате похода бретонско-нормандских «федералистов» на столицу один человек 13 июля действительно расстался с жизнью. Правда, произошло это в самом Париже. Когда накануне выступления отряда графа де Пюизе в поход на столицу генерал Вимпфен и приехавшие в город Кан депутаты-жирондисты проводили смотр новобранцев, среди зрителей находилась юная девушка, которую увиденное погрузило в глубокую печаль. Она понимала, что безусые юнцы в военной форме, собравшиеся воевать с правительством, обречены. А поскольку она была праправнучкой великого поэта и драматурга Пьера Корнеля и воспитывалась на республиканских традициях античности, то решила ради спасения этих молодых парней пожертвовать собой – и ценой собственной жизни уничтожить главного зачинщика гражданской войны, каковым считала Марата. Девушку звали Мария Анна-Шарлотта де Корде д’Армон. Пока воинство графа де Пюизе маршировало к столице, Шарлотта Корде добралась до Парижа дилижансом и 13 июля ножом заколола Марата в его собственном доме. Своей жизнью она действительно пожертвовала, взойдя через четыре дня на эшафот, но гражданскую войну не остановила. Напротив, узнав, что она прибыла из Кана, где в тот момент находились несколько влиятельных жирондистов, монтаньяры обвинили изгнанных депутатов в заговоре и постановили арестовать тех из них, кто еще оставался на свободе. По странному совпадению, в тот же самый день, 17 июля, когда умерла Шарлотта Корде, скатилась с плеч и голова «лионского Марата» Шалье, которого лионский суд приговорил к смерти. Революционная пропаганда причислит его вместе с Лепелетье де Сен-Фаржо и собственно Маратом к лику «мучеников за свободу».

На юге борцы против нарушений прав Конвента оказали республиканской армии не многим более упорное сопротивление, чем на севере. Войска Жан-Франсуа Карто, солдатского сына, сделавшего во время Революции головокружительную карьеру, поднявшую его из нижних чинов до звания генерала, а потому истово преданного Республике, прошли сквозь мятежные департаменты, как нож сквозь масло, легко преодолевая сопротивление инсургентов. 13 июля они вступили в Пон-Сент-Эспри, 25 июля – в Авиньон, 25 августа – в Марсель. Следующим на очереди был Тулон, но горожане, не надеясь своими силами противостоять республиканской армии, сдали 27 августа город и стоявшую там эскадру англичанам. Подошедшим к Тулону частям Карто не оставалось ничего иного, как начать осаду.

Более стойко держался Лион. 10 августа его осадила Альпийская армия генерала Келлермана, героя Вальми. Регулярные части республиканцев были усилены батальонами национальной гвардии из соседних департаментов, благодаря чему их превосходство в живой силе и артиллерии оказалось неоспоримым. Однако осажденные под руководством Преси продолжали оказывать правительственным войскам самое упорное сопротивление.

Вандейское лето

Гораздо труднее «синим» приходилось в Вандее. Здесь они имели дело не с несколькими сотнями городских мальчиков из хороших семей, увлеченных абстрактными идеями Просвещения и записавшихся в отряды «федералистов», а с десятками тысяч суровых, привыкших к тяготам жизни крестьян, воевавших за свою веру, семьи и землю. После отражения апрельского наступления республиканских войск и фактически полного их изгнания с территории «военной Вандеи» предводители восстания реорганизовали свои силы, которые 30 апреля официально назвали Католической и королевской армией.

В мае вандейцы сами перешли в наступление. Захватив Брессюир, они атаковали и вынудили капитулировать в Туаре республиканские войска с генералом Пьером Кетино во главе. Последний, накануне Революции всего лишь отставной солдат, принадлежал к той категории военных, кто в революционной армии за считаные месяцы поднялся по карьерной лестнице с самого низа до генеральских высот, не успев, однако, обрести сколько-нибудь достаточный опыт для командования крупными соединениями. В плену он находился недолго: вандейцы отпустили и его самого, и подчиненных ему солдат под честное слово больше не воевать с ними. Но революционные власти оказались не столь снисходительны и отправили Кетино в тюрьму, едва лишь он появился на их территории.

В ходе дальнейшего наступления вандейцев наглядно проявились характерные слабости их армии: чем дальше они уходили от родных деревень, тем быстрее таяли их ряды, поскольку многие крестьяне возвращались домой. Однако когда республиканцы, отбросив «белых» (так стали называть повстанцев) и преследуя их, вторгались на территорию «военной Вандеи», то немедленно получали отпор от вернувшихся под свои знамена крестьян.