Французский обиняк

Через две недели у него были готовы девять кассет, и он, как было указано в протоколе контактов, поехал на встречу с Мари на рынке. Автоматически замеченное наблюдение сразу же при входе на рынок как-то не сразу было им понято в реальности. И только мгновение спустя, осознав это, он покрылся потом!

Мари стояла у киоска с мороженым и старательно скусывала крепкий батончик «Эскимо». Наблюдение велось двумя бригадами, а может быть, и тремя, как отметил Вьюгин. Это было настолько неожиданно, что в первые секунды он не знал, что делать. Сработал рефлекс, и, подойдя к киоску «Союзпечать», Марк громко сказал:

— «Искусство кино» есть?

Продавщица, пометавшись глазами по выставленным журналам, пожала плечами и предложила:

— Купите «Советский экран»!

— Нет, сами читайте этот экран!

Повернулся и вышел из здания крытого рынка, успев заметить, как вытянулось лицо у Мари, когда она осмыслила условленную контрольную фразу «Искусство кино» есть?», что по протоколу встречи, подготовленному Марком, означало, что встреча переносится на третий день, по другой схеме. Сейчас опасно!

«Ну, это совсем не по делу, тоже мне, тертые французские оперативники! Вазомоторы надо скрывать! Раз на раз не приходится! Ну вот чего ты морду так вытянула, негласники срисуют быстро и будут искать меня, как источника изменения реакции у Мари, надо теряться!» — в секунду пронеслось в голове, и Марк боком, извиваясь между входящими, быстро выскочил на улицу к автомобилю. Завел мотор и подъехал ближе ко входу на рынок.

Через десять минут, как и было указано в протоколе, который он сам подготовил, Мари появилась в дверях и пошла по тротуару к машине, оставленной рядом с местом стоянки, почти под знаком, запрещающим парковку. Там стоял гаишник[241], поджидая ее и постукивая полосатой палочкой себе по ладошке.

«Ты смотри, как оформили Мари! Даже ряженых выпустили!» — Вьюгин не сомневался, что гаишник — переодетый оперативник.

Мари, издали увидев милиционера у своей машины, сунула в зубы сигарету, задымила и подошла.

— Здравствуйте! Капитан Деревянко, второй полк! Разрешите ваши документы на автомобиль!

— Жё нэ компран па! Не понимай! — резко и агрессивно ответила Мари, не вынимая сигарету изо рта, и попыталась подойти к дверце, но громадный капитан перегородил ей дорогу. Она быстро оббежала машину и, открыв дверь со стороны пассажира, села туда, захлопнув ее перед носом милиционера. Тот начал постукивать в лобовое стекло, жестами призывая открыть дверь и выйти поговорить! Вьюгину не было видно выражение лица Мари, но оно было, вероятно, таким, что гаишник-оперативник вытянулся в струнку, что-то произнес, скорее всего, матерное, и встал перед радиатором, не давая ей выехать. Мари сдала назад, слегка ударившись о передний бампер стоящей сзади машины, и, вывернув руль, взревев двигателем, почти задевая отскочившего переодетого милиционера, выехала на полосу улицы.

Эта сцена, продолжавшаяся не более трех-четырех минут, поколебали предположения Вьюгина о том, что его связные ни рыба ни мясо! «Молодец, баба, лихо расправилась с этим ряженым! Они хотели ее прижать, да, накося выкуси, ничего не получилось! — восторженно думал Вьюгин, но мысль о происшедшем заставила его подобраться. — Неспроста эта усиленная «наружка», этот ряженый мент! Что случилось, почему такое внимание? Вдруг?» — задавал он себе вопросы.

С нетерпением Марк дожидался третьего дня с этого рыночного происшествия, чтобы по протоколу провести сорванную передачу материала. На всякий случай он положил вместе с кассетами записку на французском языке, где подробно описал все, что видел, и расписал новый протокол встречи.

И снова, как и в прошлый раз, Вьюгин тренированным глазом определил, что за Мари поставлена «наружка». В ЦУМе, как всегда бывает в воскресный день, было не протолкнуться от гостей столицы. Марк уверенно пробирался за Мари, не упуская ее из виду, пеших «негласников» он увидел сразу, они держались на недопустимо близком расстоянии от объекта. На втором этаже Марк создал сумятицу перед «моменталкой»[242], пихнув в точно намеченном направлении полного, с большим животом гостя столицы, который, потеряв равновесие, схватился за кого-то из окружающих, а дальше, как в домино, пошло по цепочке. Затем, почти вплотную приблизившись к Мари и встретившись с ней взглядом, неприметно опустил в полиэтиленовый пакет плотно свернутые кассеты с запиской. Все было проделано с молниеносной быстротой, так, что даже оперативники толком не поняли, отчего это вдруг образовалась сумятица в плавном и размеренном движении толпы по второму этажу.

Вьюгин выбрался из здания ЦУМа и, прогуливаясь у дверей, дожидался, пока выйдет Мари. «Да, братцы, было жарко вам!» — подумал он, просматривая, как оперативники проводили Мари до машины и побежали, косолапо переваливаясь к своей, чтобы успеть и не упустить в стремительном московском потоке автомобиль француженки. «Дело пахнет керосином! Что-то уж больно рьяно взялись наши за бедную женщину! Такие силы брошены!» — озабоченно подумал Вьюгин.