Французский обиняк

— Почему не может быть? События развивались как раз в эту сторону. Он человек опытный, хорошо оценивающий обстановку. Понял, что дела его плохи, вот и запросил экс! — Каштан сказала это спокойно и обыденно, так, словно заказывала в столовой обед.

— Но когда, как? Последнее наблюдение показало, что он ночью вернулся домой. Наблюдение сняли до утра, а потом отметили, что машина осталась у подъезда, а он не вышел из дому и не поехал на службу. Неужели в этот промежуток он улизнул?

Павел Семенович повернулся к Жене:

— А ну-ка позвоните ему на службу! Или домой? Нет, давайте вначале на службу.

Женя, не доставая справочник, на память набрал номер и попросил к телефону подполковника Вьюгина.

— Да неважно, кто спрашивает! — Женя сделал значительную паузу и быстро проговорил: — Из Большого дома! Хозчасть.

Быстров видел, как округлились глаза у Жени, отфиксировал, как напряглась Дора Георгиевна, заметив эту реакцию.

Женя положил трубку и как-то невнятно сказал:

— Вьюгин арестован! Находится в изоляторе городской военной комендатуры.

Быстров, ничего не понимая, встал и зашагал по кабинету, бормоча себе под нос:

— Как это арестован! За что арестован?

— Давайте свяжемся с военной прокуратурой и выясним все до прозрачности! — сказала Каштан, сама с трудом воспринимая это известие.

По телефону получить вразумительный ответ не получилось, пришлось вызывать машину и ехать туда лично, как посоветовал военный прокурор.

Быстров вернулся часа через три какой-то посеревший. Молча разделся, сел за стол, достал из кожаной папки листок бумаги.

— Вот что удалось раздобыть! Это копия постановления о задержании Вьюгина в качестве подозреваемого в убийстве человека и нанесении физических увечий своей подруге Алене. Кадровый сотрудник разведки, старший офицер, коммунист, награжденный шестью медалями, смог убить двух человек! Вот такие дела!

— Ага! В огороде бузина, а в Киеве дядька! — Каштан прошла к столу Быстрова и взяла в руки прокурорский документ. — Ну, это я вам скажу разворот почище, чем в шекспировских трагедиях!

Быстров снова взял в руки привезенный документ, повертел его, потом бросил на стол:

— Это что за финт такой? Уход? — вслух, как бы спрашивая себя, проговорил он и ответил: — Своеобразный уход! На 15 лет, если не под «вышку»! Такого не может быть!

— Бросьте, Павел Семенович, в нашей жизни все возможно! Это бытовое преступление еще не ставит точку в нашем расследовании! Мы своего добьемся и докажем, кто он есть на самом деле! — Каштан сказала это так уверенно и так твердо, что Быстров почувствовал, как спадает напряжение.

— Так, надо идти на доклад! Положение аховое! — ответил Павел Семенович, набирая телефонный номер приемной заместителя. — Это Быстров, можно сейчас явиться на доклад? Все, идем!

Помощник сидел, как и они, перечитывая бумагу из прокуратуры, иногда поглядывая на Каштан и Быстрова, словно те принесли ему какую-то шутку на розыгрыш.

— Ну, я вам скажу, это воще! — Помощник положил прокурорскую бумагу на стол. В кабинете воцарилось тяжелое молчание, только тихо сопел Быстров. — Я вот не знаю, что делать… Наше обвинение в шпионаже строится на косвенных, а здесь явное и тяжкое преступление. Следствие по убийству и нанесению продолжается, как я понял, и мы не можем вмешиваться. Прокуратура закончит, суд военного округа приговорит его, и он поедет отбывать срок наказания. А мы утремся и будем счастливы, что хоть так ликвидировали предателя и закрыли утечку.

— Минуя нас, судьба вершит дела![285] — тихо сказала Дора Георгиевна.

— Ну и ничего! Пусть сядет, а он сядет! Потом выдернем его! Подсоберем улики, факты и откроем дело. — Павел Семенович уверенно посмотрел на помощника. — Не сомневайтесь, раздавим крысу!

Третьего марта 1982 года Военный трибунал Московского военного округа признал виновным Вьюгина Марка Александровича в покушении на умышленное убийство с особой жестокостью, умышленном убийстве и ношении холодного оружия, и приговорил к максимальному сроку — пятнадцати годам колонии строгого режима с лишением воинского звания и наград.

Вдова убитого Вьюгиным гражданина Куприна и его любовница, покалеченная Алена Бухаркина, не удовлетворились решением суда. Они направили кассационные жалобы и потребовали приговорить Вьюгина к смертной казни.

Особенно свирепствовала Алена, оставшаяся инвалидом третьей группы. В своих жалобах она каждый раз подчеркивала, что никогда и ничем не угрожала Вьюгину. Когда после нескольких свиданий выяснилось, что Вьюгин женат и разводиться не собирается, она просила прекратить ухаживания, потом умоляла расстаться, как порядочные люди! Все это было напрасно, он упорно продолжал преследовать ее, даже угрожал испортить карьеру, сфабриковать материалы на нее, как на валютную проститутку, сделать «выкинштейн» из Москвы в ее родной город Тамбов.

Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР оставила прежний приговор без изменений. И бывший подполковник КГБ отправился по этапу в далекий Иркутск, в колонию № 272/3.