Французский орден особиста

– Да, я Рябов, – повторил Иван и, глубоко вдохнув, доложил: – В сорок первом фашисты на месте расстреливали командиров, комиссаров и особистов. Очнулся после ранения и контузии в плену, посчитал, зачем зря помирать… В общем, взял фамилию своего погибшего товарища и потом…

– Погоди, погоди! – остановил его Храмов. В глазах появился холодок, и он строго потребовал: – С этого места, лейтенант, давай все подробно и по порядку. Если соврешь, пеняй на себя! Проверим до последней точки, до каждой запятой!

– А мне нечего скрывать и бояться, товарищ майор! Шкурой никогда не был и не стану! Три раза бежал из плена. Был в подпольном комитете лагеря, организовал побеги своих товарищей, бежал с последней группой сам, потом воевал в партизанском отряде…

– Стоп! О твоим героическим прошлом потом! Как оказался в плену?

Рябов, сосредоточившись, как на экзамене, продолжил рассказ. Храмов внимательно слушал его, иногда что-то помечая в служебном блокноте. Было уже за полночь, когда Иван закончил свою историю, и майор остался заночевать в расположении отряда. Сам Рябов в ту ночь так и не сомкнул глаз. Из головы не шли слова, произнесенные Храмовым: «Проверим до точки, до запятой! И знай, если соврешь, пеняй на себя!»

В том, что проверка будет, Рябов нисколько не сомневался, а вот какие выводы сделают контрразведчики, не брался предугадать. При большом желании и богатой фантазии можно было найти немало темных пятен, связанных с его пребыванием в фашистских лагерях. Но об этом Рябов старался не думать, положился на судьбу.

Наконец бесконечная ночь закончилась. Утром Храмов поднялся к нему в кабинет. По лицу майора, по интонациям в его голосе Рябов пытался понять, к каким выводам тот пришел. Однако Храмов не торопился с оценками. Он не отказался от завтрака, и Рябов, зная, что кашеварит у них бывший повар, до войны работавший в известном киевском ресторане, воспрянул – может, за завтраком удастся поговорить?

Они прошли в столовую. Настоявшийся со вчерашнего дня украинский борщ понравился Храмову. Он не стал возвращаться к личной истории Рябова, интересовался боевыми операциями отряда, спрашивал, кто и как в них проявил себя.

После завтрака Храмов сказал, что ему надо позвонить, и попросил оставить его одного. Рябов провел майора в свой кабинет и спустился во двор. Несмотря на ранний час, во дворе царило оживление – подъехала группа бойцов, вырвавшаяся из «американского плена». Они еще не остыли от эмоций и наперебой рассказывали о кознях союзников. Рябов слушал вполуха, терзаясь мыслью о том, чем закончится для него этот день. Скорее всего, ничего хорошего его не ждет. Недоброе предчувствие усилилось, когда Храмов вызвал к себе командиров всех боевых групп. Рябова он не позвал. Совещание, или как его назвать, продолжалось больше трех часов, и когда Храмов спустился во двор, выглядел он уставшим.

Перехватив вопрошающий взгляд Рябова, майор улыбнулся и спросил:

– Ну и как вас теперь называть, товарищ лейтенант?

– Как родители назвали, товарищ майор, – помявшись, ответил Рябов.

– Ну, Ваня – это будет как-то несолидно. А вот Иван Васильевич – в самый раз! – заключил Храмов и, подмигнув, спросил: – Как там насчет прицепа, командир?

«Значит, поверил!» – ликовал Рябов; с его плеч словно гора свалилась.

– Да хоть два прицепа, товарищ майор! – проговорил он.

Храмов добродушно рассмеялся:

– Два – многовато будет, лейтенант, тогда точно в кювете окажусь.

– Как скажете, товарищ майор! А у нас и обед уже готов!

– После борща, каким ты накормил меня за завтраком, представляю, что будет на обед, – воодушевился Храмов.

Рябов от радости готов был расцеловать майора, а тот дружески похлопал его по плечу и с чувством произнес:

– Замечательные у тебя, Иван Васильевич, командиры боевых групп! Горой за тебя стоят ребята. Готовы под твоим командованием идти хоть в огонь, хоть в воду! Молодцы!

– Я, товарищ майор…

– Не надо слов, Иван, за тебя дела говорят.

– Спасибо за доверие! Спасибо, товарищ майор! Если бы я только мог… – В горле Рябова запершило.

– Сможешь, лейтенант! – заявил Храмов и, выдержав паузу, неожиданно предложил: – Иван Васильевич, а как ты посмотришь на то, чтобы стать заместителем начальника сборного пункта советской военной миссии здесь, в Энен-Льетар? Сейчас такие будут создаваться.

– Я?! – опешил Рябов.

– А почему бы и нет. Обстановку и людей ты хорошо знаешь. Опыта общения с людьми у тебя хоть отбавляй. Язык неплохо успел освоить. Оперативные навыки особиста, надеюсь, не забыл. Так что тебе, Иван Васильевич, и карты в руки.

– Так война же еще не закончилась… А на фронт фашистов бить?

– Не переживай, Иван Васильевич, войну и без тебя есть кому достойно закончить.

– А что скажут мои ребята? Они рвутся на фронт, а я, получается, буду тут отсиживаться!

– Перестань и выбрось эти мысли из головы! – потребовал Храмов.

– Не получится, товарищ майор. Как-то не по совести выходит.

– Да пойми же наконец, Иван Васильевич, здесь, во Франции, тоже фронт! И еще не известно, где труднее. Вот вчера что с американцами получилось?

– У меня нет слов! Союзники, называется!