Французский орден особиста

Тот солнечный августовский день останется в памяти Ивана Рябова навсегда. Двадцать пятого августа 1945 года, через год после освобождения Парижа от немецкой оккупации, он был срочно вызван в столицу Франции. В особняке на проспекте Бижо, где размещалась советская миссия, его принял генерал-майор Василий Драгун. Он не стал заострять внимания на докладе Рябова по результатам текущей работы с перемещенными лицами, а, загадочно улыбнувшись, распорядился, чтобы ровно в 12:00 лейтенант был в советском посольстве при полном параде. Теряясь в догадках, за полчаса до назначенного времени Иван прибыл на место. Духовой оркестр, игравший в холле бравурные марши, создавал атмосферу праздника. В глазах рябило от парадных мундиров: советских, американских, британских и французских.

Ровно в полдень места в президиуме заняли посол СССР во Франции Александр Богомолов, генерал Василий Драгун, генерал армии Пьер Кёниг, в июле назначенный главнокомандующим французской оккупационной зоной в Германии, и другие высокопоставленные представители военного командования союзников. Открыл торжественное собрание советский посол Богомолов. В своей короткой, но эмоциональной речи он подчеркнул важность боевого братства советских, американских, британских и французских солдат и офицеров, обеспечивших общую победу над фашизмом. Другие выступавшие были солидарны с ним. Французская сторона отметила весомый вклад множества советских воинов, сражавшихся в рядах французского Сопротивления и участвовавших в освобождении Парижа и Франции от фашистской оккупации.

Но настоящим сюрпризом для Рябова стал приказ № 293 от 5 июля 1945 года, подписанный командующим объединенными войсками Франции генералом армии Кёнигом. Его, лейтенанта Красной армии, должны были наградить французским орденом!

Награждались также его испытанные боевые товарищи – Андрей Петриченко и Сергей Бандалетов.

Приняв столь высокую боевую награду – Военный крест с серебряной звездой, – Рябов собирался по традиции отметить награждение в кругу друзей – бойцов Сопротивления. Всей компанией они пошли в небольшое уютное кафе неподалеку от советского посольства. Роль тамады взял на себя Андрей Петриченко. Наполнив шампанским бокал до краев, он опустил в него награду Рябова и, подмигнув, заметил:

– Чтобы не заржавела.

Рябов принял у Петриченко бокал и поднес к губам. Его остановил Шарль:

– Иван, прими этот скромный подарок, и пусть он всегда напоминает тебе о нашем братстве. – Вручив Рябову групповую фотографию партизан, Шарль прочитал стихи:

– Пусть твоя хватка не слабеет.
Успешно идут все дела.
А в трудный час тебя точно согреет
Частица нашего тепла!

– Спасибо, друзья! Спасибо, ребята! – дрогнувшим голосом произнес Рябов, и на его глаза навернулись слезы.

– Ура! – воскликнул Петриченко.

– Ура! Ура! Ура-а-а! – трижды раскатисто прозвучало в зале.

Под дружные аплодисменты Рябов осушил бокал.

Петриченко закрепил награду на кителе лейтенанта и объявил о начале торжественного обеда. После тоста, поднятого за погибших товарищей, разговор за столом стал оживленным. Выжившие в чудовищной войне, отталкиваясь от прошлого, старались заглянуть в будущее. В будущее, где, как им казалось, не будет границ, разделяющих людей на своих и чужих, на друзей и недругов. Рябов слушал неунывающего жизнелюбца Шарля, и ему хотелось верить в то, что после таких испытаний действительно наступит эра всеобщего милосердия. А Шарль, нисколько не сомневавшийся в этом, насел на Рябова, Петриченко и Бандалетова:

– Ребята, дайте нам с Анри слово: на следующий год, ровно в это же самое время, в этом же самом месте мы снова встречаемся!

– А может, в Москве? – предложил Анри.

– Почему бы и нет! – поддержал Рябов.

– Нет, лучше в Киеве! Это самый красивый город! – без тени сомнений заявил Петриченко.

– Ну, перестань, Андрей! Красивее Ленинграда ничего нет! – возразил Бандалетов.

– Фантастический город! – согласился Рябов. – Я там учился в военном училище! Это наша Северная Венеция!

– Всё, едем в Ленинград! – загорелся Анри и, подмигнув Шарлю, спросил: – Иван, а правда, что в Ленинграде самые красивые девушки?

Рябов бросил многозначительный взгляд на Петриченко и с самым серьезным видом сказал:

– Да. Но до Ленинграда вы можете не доехать.

– В чем проблема? Что может случиться? – округлил глаза Анри.

– Если сначала в Киев, точно может, – напустил туман Петриченко.

– В Киев?! – в один голос воскликнули Анри и Шарль.

– Вас туда запусти, вы там точно голову потеряете.

– Голову? В каком смысле? – удивился Анри.

– В буквальном, – продолжал интриговать Петриченко.

– Андрей, ты меня пугаешь. Что это за опасность?

– Роковая, и ее не избежать.

– Ну, говори же! Говори!

Петриченко посмотрел на него и вздохнул:

– Не знаю, как перед ленинградками, а перед киевлянками, ребята, даже Каменный гость не устоит.

– Ха-ха-ха! – первым расхохотался Шарль.

Улыбнулись и Рябов с Бандалетовым, а Анри заявил:

– Ну, тогда придется начать с киевлянок, а уж потом ленинградки.

Шарль хмыкнул: