Французский орден особиста

В последнем купе, служившим одновременно местом для совещаний и приема пищи, собрались свободные от нарядов работники комендатуры. Запахи наваристого борща будили аппетит. Но Рябов ел неохотно, из головы не шел Величко.

Неординарное событие заставило его на время отвлечься от этих мыслей.

Примчавшийся дежурный по эшелону доложил, что у одной из женщин начались роды. Рябов быстро организовал поиск людей с медицинским образованием. Сотрудники пробежали по вагонам и в одном из них нашли репатрианта-врача. Его тут же повели в купе к женщине. Как по мановению волшебной палочки появились чистые простыни, теплая вода. Прибежали и еще медики: штатный фельдшер в составе команды эшелона и медицинская сестра из числа репатриантов.

Для мамы и родившейся девочки все завершилось благополучно.

Рябов не без гордости внес запись в маршрутный журнал, а пока шел в купе, выслушал немало шуток. Одни называли его отцом-командиром, другие – крестным отцом, третьи, многозначительно подмигивая, предлагали сыграть свадьбу, но Иван лишь добродушно посмеивался.

По расчетам Рябова на территорию советской зоны эшелон должен был въехать на рассвете следующего дня. Он достал из чемодана парадный мундир, привел в порядок и ненадолго прилег вздремнуть.

В калейдоскопе сна стремительно кружились события и лица из далекого прошлого. Подсознание вернуло его в роковой день 22 июня 1941 года. С фотографической точностью воспроизводились картинки.

Штаб 404-го артполка. Тесная комната дежурного. Настороженные лица капитана Николая Белого, начальник патруля старшего сержанта Сушко и двух патрульных. Напротив, у стены, застыли трое задержанных: старший лейтенант, младший сержант и рядовой. Крепкого сложения, коренастый, с короткими руками, старлей походил на медведя. На породистом лице выделялись глаза-буравчики, прятавшиеся за выступающими скулами. Во взгляде, да и в самой позе старшего лейтенанта читался вызов…

Яркая вспышка вырвала из глубин памяти фамилию. Елизаров?.. Точно. Он! Так это же тот самый немецкий диверсант! После взрывов его тело не было обнаружено среди погибших. Значит, тогда он ушел…

В следующее мгновение от сна не осталось и следа. Рябов пружинисто соскочил с полки. Первой мыслью было поднять в ружье караул и арестовать оборотня Величко – Елизарова.

«Стоп, Иван! Не пори горячки! Это же американская зона!.. И что?.. Величко – Елизаров – фашист! Это для тебя фашист. А для них он может быть своим. Вспомни, что тебе говорили. – Рябов глубоко вздохнул, сбросил нервное возбуждение и сосредоточился. – Спокойно, Иван. Спокойно. Сейчас главное – не вспугнуть гада. Брать его надо тихо и только в нашей зоне оккупации. Там ему не помогут ни американцы с англичанами и французами, ни сам черт из преисподней. Судя по всему, этот Елизаров – стервятник большого полета, – размышлял Рябов, в котором снова заговорил контрразведчик. – В сорок первом он был командиром специальной группы Абвера, заброшенной на советскую территорию в преддверии войны для совершения диверсий, подачи сигналов немецкой авиации и для дезорганизации тыла Красной армии. Кто же он сейчас?.. Если он выжил в четырехлетней мясорубке войны, не погиб и не был ликвидирован своими нацистскими хозяевами, значит, он был им очень нужен, значит, заработал серьезное положение в гитлеровских спецслужбах. Иначе бы его не перебросили на нашу территорию с новыми заданиями, но теперь уже его хозяева – американцы или англичане. Да, он явно не пешка. Если его перевербовали союзники, то либо для того, чтобы совершить серию крупных диверсий в нашем тылу, либо чтобы создать разветвленную агентурную сеть, рассчитанную на длительное оседание в СССР… А почему создать? Может быть, агенты едут сейчас вместе с ним?.. Выходит, ты, Иван, везешь на Родину целую банду законспирированных шпионов и диверсантов!»

От этой мысли Рябову стало не по себе. Он метнулся к сейфу, быстро открыл его, достал картотеку на репатриантов и принялся искать подтверждение своей догадке. И нашел. Под подозрение попали еще четверо. Все они почти в одно и то же время, что и Елизаров, оказались в американском лагере для перемещенных лиц. Трое были выходцами с Западной Украины, из той ее части, которая до 17 сентября 1939 года входила в состав Польши…

«Поди теперь проверь. Сейчас там орудуют бандеровцы, это факт», – заключил Рябов, утвердившись в мысли, что в лице Величко – Елизарова и остальной четверки он точно имеет дело со шпионско-диверсионной группой противника, перед которой стояла цель легализоваться на советской территории.

Теперь Рябова занимала только одна мысль, как не насторожить Величко – Елизарова и его подельников. В голове один за другим возникали планы нейтрализации. Не вызывало сомнений, брать их надо только живыми, чтобы потом до конца размотать весь шпионский клубок, который американская или английская разведка успели создать на Западной Украине.

Разрабатывая планы захвата, Рябов с нетерпением ждал, когда эшелон въедет в советскую оккупационную зону.