Французский орден особиста

Наконец позади остался американский пост, и эшелон, затормозив с характерным металлическим лязгом, остановился на станции Бойценбург.

Умывшись прохладной водой, приведя себя в порядок и облачившись в парадный мундир, Иван Рябов был готов к встрече с сотрудниками советской военной администрации.

В служебное купе тихо вошли трое офицеров, встречающих специальный эшелон с репатриантами. Два молодцеватых сержанта перекрыли вход в купе, чтобы никто не помешал разговору и ненароком не подслушал его. Контрразведчики-смершевцы внимательно выслушали подробный доклад Рябова о его подозрениях, вытекающих из трагических событий первого дня войны. Просмотрев регистрационные карточки, офицеры молча переглянулись и согласились с планом захвата, предложенным лейтенантом.

Четырех шпионов – каждого брали по отдельности – обезвредили без единого выстрела. Никто из них не успел не то что оказать сопротивление, но даже понять, что с ними произошло.

Вся четверка уже на первых допросах стала вываливать всю имеющуюся у них информацию. Каждый старался выгородить себя и выторговать хотя бы призрачную надежду на жизнь, топя при этом других участников группы и их руководителя. Когда же контрразведчики на одном из допросов свели всех четверых вместе, те раскололись окончательно – раскрыли задания своих новых хозяев, все известные им связи, явки, пароли и шифры…

Сам Елизаров был взят последним. Расслабившись после успешных, как ему казалось, первичных проверок в советской военной зоне, он вышел покурить в тамбур, когда состав уже отправился в сторону СССР. Поезд постепенно набирал ход. Стоявший рядом в тамбуре «репатриант из соседнего вагона», подмигнув, протянул Елизарову зажженную папиросу, чтобы «дать огонька». Елизаров нагнулся, и в то же мгновение короткий, точно выверенный удар по затылку обрушил его на пол, сильные руки мгновенно выкрутили кисти за спину. Холодный металл наручников, почище острых клыков, безжалостно впился в запястья. Елизаров захотел вскрикнуть от острой, пронизывающей боли, но в то же мгновение в его рот, кроша зубы, был вбит жесткий кляп. В глазах поплыли цветные круги, голова закружилась от последовавшего удушья. Придя в себя, Елизаров расширенными глазами смотрел на крепких мужчин, блокирующих любое его движение. Партия была проиграна. Злой взгляд диверсанта – взгляд затравленного дикого зверя, угодившего в смертельный стальной капкан, – встретился со спокойным и уверенным взглядом военного контрразведчика Ивана Рябова. Оперативная разработка, начавшаяся на исходе ночи 22 июня 1941 года, была завершена.

Шпионы, готовившие серию диверсионных актов, планировавшие создание новых агентурных сетей в глубинных регионах СССР, заслуженно получили высшую меру наказания, при определении которой были учтены и их военные преступления. В конце бесславного, гнусного земного существования этих людей были поставлены свинцовые точки.

Операция по поимке американских шпионов-диверсантов стала не крайней, как говорят, а действительно последней в жизни военного контрразведчика, бывшего руководителя лагерного подполья и командира отряда французского Сопротивления лейтенанта Ивана Васильевича Рябова.

До места своего назначения эшелон с репатриантами проследовал без задержек и ЧП. Иван Рябов передал прибывших сотрудникам советских государственных органов для проведения необходимых проверок с последующей выдачей новых государственных документов. Отрапортовав начальству и сдав все положенные отчетности, Рябов наконец завершил долгий путь на Родину.

Вскоре, после завершения организационно-кадровых формальностей, закончилась и его военная служба. Иван Васильевич Рябов был восстановлен в партии, вернули ему и награды, красноречиво говорившие о его маленьких и больших подвигах.

Бывший особист вернулся на свою малую родину, в Чкаловскую (Оренбургскую) область, поселился в старинном казацком селе Архиповка и до конца жизни занимался самым мирным, самым добрым и благородным трудом. Учительствуя в местной школе, он передал многим поколениям девочек и мальчиков свои богатые знания, опыт и частицу своей большой души. В 1969 году Иван Васильевич вышел на пенсию, но и потом продолжал свою благородную наставническую и образовательную миссию, много времени и сил уделял патриотической и интернациональной работе, стараясь донести до молодежи суровую правду войны.

Пятнадцатого января 1984 года Ивана Васильевича не стало…

Несмотря на сильный мороз и пронизывающий ветер, налетавший из казахских степей, с ним пришли проститься не только родственники, близкие друзья и коллеги – приехали даже из соседних сел. Иван Васильевич жил скромно, старался не выпячивать себя, но при этом всю свою душу отдавал ученикам и семье. Пройдя через немыслимые испытания, он не изменил ни себе, ни товарищам и до конца жизни остался верен тем принципам, которые избрал в юности.