Французское наследство

Или это от того, что красавчик Ник весь вечер не отрывал от нее взгляда?

А почему нет?

На следующее утро они с Ником-Николя уже мчались на новеньком «Ситроене» в сторону Лазурного Берега.

Солнце светило вовсю, снега не было и в помине, а Ник оказался приятным попутчиком. И никаких намеков или посягательств, просто непринужденное дружеское общение. Он с удовольствием слушал ее рассказы о России, Питере, семье и постоянно смешил, показывая в лицах студенческие байки. Яна хохотала и чувствовала, что Нику тоже хорошо с ней.

Это было больше, чем она могла ожидать. Лишь одно не давало ей покоя: невыполненное поручение.

Они вернулись под утро следующего дня.

Таняша встретила их у калитки.

– Ну, вы даете, молодые люди! – воскликнула она.

Вид у нее был довольный.

Именно поэтому Яна внезапно разозлилась.

Утром она устроит этой хитрюге решительный бой!

Семейные тайны

Из боя Яна вышла победительницей. Таняше просто некуда было деваться, когда утром родственница вручила – буквально всучила – письмо сестры.

Бабушка побледнела, и Яне немедленно стало ее жалко.

– Таняша, прости, но ты же понимаешь: я не могла не выполнить волю бабушки, – извиняющимся тоном сказала она.

Та молча кивнула и, сев за стол, открыла конверт. Яна хотела выйти.

– Останься. Вдруг мне понадобится «Скорая помощь», – скривила губы Таняша.

– Тьфу! Тьфу! Тьфу!

– Да ладно. Шучу.

Она развернула сложенный лист бумаги.

Прочла быстро, но еще два раза перечитывала и молчала. Яна ждала, не решаясь спрашивать, хотя ей почему-то показалось, что письмо не расстроило Таняшу, а, наоборот, успокоило.

Что же там написано?

– Читать я тебе не дам. Таше не понравилось бы, – произнесла наконец Таняша. – Расскажу своими словами.

– Таняша…

– Молчи. Из нас троих осталась одна я. Еще чуть-чуть, и вообще будет некому поведать обо всем, что случилось. Ты, наверное, ожидаешь услышать страшную историю, но она банальна. Я увела у твоей бабушки мужа, а она изгнала меня из России. Вот, собственно, и все.

– Так Пьер…

– Петр, если точнее. Да, он был твоим родным дедом. Женился на Таше, а через три года ушел ко мне. Таша считала, что я его соблазнила – хотя это совсем не так, – и написала на меня донос. Решила таким образом отомстить. Но тогда уже не было ни Сталина, ни репрессий. Это меня спасло. Однако сестра не успокоилась и стала нас с Петей терроризировать по полной. Чего только не делала! Мы все терпели. Считали, что заслужили. Наверное, это ее вдохновляло на новые… способы отмщения. И тут, как соломинка, известие о том, что наш отец жив. Его угнали в самом начале Второй мировой. Домашние считали, что он мог вернуться в Россию, просто не захотел. Но я знала, что не мог. Долго рассказывать, но все было очень сложно. Мать с сестрами решили, что их предали, и не ответили на его письмо. А я ответила.

– Об этом мне известно. Немного, но суть я поняла.

– Тогда ты знаешь, что в конце концов я уехала к отцу.

Яна кивнула.

– Чего мне это стоило, пересказать невозможно. На какие ухищрения пришлось пойти, ужас! К тому же выехать вдвоем с Петей не было никакой возможности, иначе оба оказались бы за решеткой, поэтому он еще два года оставался в Петербурге. Таша мучила его ужасно. Потом твой дед признался, что пару раз думал покончить с собой. Удержала надежда, что мы все-таки сможем воссоединиться. Так в итоге и случилось. Когда встретились, оба зарыдали так, что сотрудники аэропорта врача вызвали.

Таняша тяжело вздохнула и провела рукой по лицу, словно стирая неприятные воспоминания.

– Поначалу мы вместе с папой жили. Ютились в маленькой квартирке на окраине Марселя. Три предателя. Три человека с огромным грузом вины. Кстати, когда мы с твоим дедом поженились, его фамилию я брать не стала. Не хотела делать Таше еще больнее. Поступи я иначе, мы с тобой обе были бы Шум.

– Я не против.

– Я тоже, но…

– Подожди. Ты сказала: три предателя. Но ведь потом к вам приехала бабушка Маша.

– Это была уже другая эпоха, когда она решилась. Ей не пришлось пережить то же, что и нам.

– Ее предательницей не считали?

– Может, и считали, но уже не так яростно. Хотя страдали все мы. В России оставались очень близкие и дорогие для нас люди: мама и Наташа. Мы ведь так и не увиделись больше.

– Теперь понятно, почему я ничего не знала. А мои родители?

– Твой отец, мне кажется, воспринимал произошедшее иначе, чем его мать. Он взрослел в другое время, его взгляды уже не были столь категоричны.

– Он писал отцу?

– Нет, звонил. Нечасто, но регулярно. Однако ни разу не высказал желания приехать. Пьер считал, что Виталий не хотел расстраивать свою мать. Мы относились к этому с уважением. Не настаивали.

– Бабушка Наташа запретила ему говорить о вас, значит, так и не простила.

– Я тоже так думала, поэтому ужасно боялась этого письма. Решила, что Таша напоследок решила меня проклясть.

– И что? Прокляла?

– Нет. Попросила прощения.

Яна не нашлась, что сказать. Они немного посидели молча.

– Я не спросила тебя… Отчего умерла Таша? – нарушила тишину Таняша.

Яна замялась. Еще в Питере она решила, что сообщать об убийстве не будет. Зачем?