Французское наследство

– Думаю, она не сомневалась, что он учтет ее близкое знакомство с Талейраном. Своей двоюродной сестре княгиня писала, что никак не может решиться на отъезд по причине нездоровья, но, разумеется, она выжидала. Те победят или эти. Когда в Гжатск прибыл только что назначенный главнокомандующим Кутузов, Засекина на время успокоилась, ведь все ждали от него активных действий и надеялись, что врага скоро погонят обратно. Однако Кутузов нашел расположение города неудобным для сражения и тридцать первого августа дал приказ отступать. Французы вошли в Гжатск.

– Неужели Засекина встречалась с Наполеоном?

– Этого не произошло, да и вряд ли вообще было возможным. Когда в городе появились французы, начались пожары, длившиеся несколько дней. Княгиня отсиживалась в имении родственницы. От Гжатска оно было далековато, так что реально ему ничего не угрожало. Однако случилось то, чего никто не мог предвидеть. Узнав о приближении врага, крестьяне решили уйти в леса, а перед этим сжечь имение барыни.

– Чтоб французам не досталось?

– В записках предводителя гжатского дворянства я обнаружил небольшую запись об этом событии, из которой ясно, что дело было не только в этом. Народ решил, что баре ждут прихода супостата, а посему их надобно спалить вместе с имением как предателей Отечества.

– И детей?

– Ну а почему нет! На войне как на войне!

– Кто-то знал, чей это ребенок?

– Нет, что вы! Засекина была отнюдь не глупа! Просто так сложились обстоятельства. Над княгиней нависла нешуточная опасность. Хорошо, что староста деревни успел предупредить женщин. Забрав только самое ценное, Засекина с родственницей, горничной, сыном и кормилицей бежали из дома. Неподалеку от имения была церковь, но она прекрасно понимала, что там ее обнаружат довольно быстро, поэтому через лес женщины добрались до другого села – оно, кстати, совсем не по дороге было – и кинулись в ноги местному батюшке. Храм в том селе был старинный, еще шестнадцатого века, но уже каменный и с крепкими подвалами. Пересидев пару дней, княгиня все же решила двигаться дальше. Было ясно, что долго прятаться в подвале не вариант, поэтому батюшка помог им выехать на телеге, перед этим переодев женщин в крестьянские платья. Они двинулись на Тверь, надеясь потом попасть в Москву.

– Попали?

– В конце концов да, но я уверен, что интересующее нас событие произошло именно в том сельце, где они прятались. Путешествовать в крестьянской телеге, имея при себе драгоценности да еще бумаги на французском языке, было не просто опасно, а смертельно. Вы понимаете?

– Понимаю. Хотите сказать, что княгиня оставила ценности, полученные от Талейрана, батюшке?

– Уверенность пришла ко мне не сразу, но, мысленно пройдя путь Засекиной, я убедился, что ценности она с собой не повезла. Деньги возможно, но не драгоценности и не документ. Это могло стоить жизни им всем!

– Но где батюшка их спрятал? В храме?

– В православном храме можно спрятать все что угодно. Вопрос в том, где именно он устроил тайник. Это должно быть очень надежное место – если бы тайник обнаружили, священнику грозила гибель.

– А вы не допускаете, что поп мог присвоить драгоценности, а письмо просто сжечь? – спросил Бехтерев.

Симонов-старший уставился на него, как на больного. Савва развел руками:

– Понимаю ваше возмущение, но и в те времена не все попы были бессребрениками.

– Возможно, так и есть, но все же дерзну заявить: кому попало Засекина не доверила бы то, чем, несомненно, очень дорожила.

– А у нее был выбор?

– Думаю, какой-никакой, но был. Княгиня не случайно кинулась именно в этот храм и именно к этому батюшке. Не только из-за драгоценностей. По большей части из-за сына. Несмотря ни на что, она была хорошей матерью, и ребенок для нее стал не просто возможностью добраться до богатств Талейрана.

– Честно говоря, о ней сложилось немного другое впечатление.

– Ну и что же! В женщине намешано столько, что она и сама разобраться не может. Казалось бы, кокетка и ветреница, но тут же самоотверженная мамаша, способная ради ребенка на любой подвиг.

Симонов-старший произнес это с такой убежденностью, что Савва вступать в спор не решился. Зачем-то покосился на Яну и кашлянул в кулак.

Яна не заметила его взгляда. Ошарашенная услышанным, она о чем-то сосредоточенно думала, а потом резко подняла голову и посмотрела на Симонова: как профессор определил для себя – «горящим взором фанатика».

– Как найти храм?

Андрей Леонидович открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался робкий стук, а затем в двери появилась небольшая щель, в которую просочился толстый молодой человек. Не меняя положения, бочком он придвинулся к столу профессора и встал, прижав к животу портфельчик.

– Принес? – спросил у вошедшего Симонов.

Молодой человек кивнул и залился ярко-розовой краской.

– Прошу любить и жаловать, – принимая у толстяка несколько листов с текстом, представил его профессор. – Гордость факультета, будущее светило науки Александр Громкий.

– Можно Саша, – тихо произнес Громкий и засмущался еще больше.

– Так. Посмотрим. Это как раз по тому храму. Увы, друзья мои. Порадовать нечем.