Французское наследство

Бехтерев проводил ее до двери номера и ушел к себе, не заметив, с какой обидой она посмотрела вслед.

Человек, сидевший в машине неподалеку от гостиницы, включил посильнее печку и задумался. Может, надо было снять номер? Скорей всего, ночью они никуда не поедут. С другой стороны, рисковать не стоит. Надо набраться терпения. Осталось всего ничего.

Он стал вспоминать события последних дней и в который раз похвалил Старика за изумительную интуицию, которую тот передал наследнику.

Кто бы другой догадался перенести наблюдение на мужика, который все время оказывался в ненужном месте? Девка теперь на каждом шагу проверялась и была настороже, а мужик вообще по сторонам не глядел. Самоуверенный осел!

К дому объекта Он подъехал буквально за несколько минут до того, как тот сел в машину и направился к девчонке.

Интуиция шепнула: эти двое куда-то собрались.

Оказалось, не куда-то, а именно туда, куда нужно.

Он чувствовал: слежки они не заметили ни по пути, ни сейчас.

Значит, Старик снова помог ему.

А если Старик на его стороне, то в победе сомневаться не приходится.

Он запахнул полы куртки и закрыл глаза.

Ночь будет долгой.

В восемь утра Бехтерев постучал в номер и дал на сборы пятнадцать минут. Яна спустилась через десять и на вопрос, как дела, ответила, что настроение приподнятое и боевое.

Он внимательно посмотрел на темные круги под глазами, но комментировать не стал.

Ночью снегопада не было, и дорожка, проложенная до двери, осталась в прежнем виде. Шедший впереди Бехтерев вдруг чертыхнулся:

– Лом в машине забыл. Сейчас вернусь.

Стоять было холодно. Яна пробралась к двери и дернула. Просто так, но та дрогнула и приоткрылась.

«Наверное, оттаяла», – решила она и дернула сильнее, а потом попыталась пролезть в появившуюся щель. С трудом, но получилось.

Сразу стало холодно – гораздо холодней, чем на улице, – и очень сыро. У Яны даже ноздри от мороза слиплись. Она достала сотовый и включила фонарик.

Яркий луч озарил помещение.

Кладовка была немаленькая. Яна водила фонариком по углам, но за грудой барахла ничего не было видно.

Чего она тупит в самом деле!

Яна дошла до середины, остановилась и закрыла глаза.

Надо просто вспомнить.

Во сне тайник был в стене справа. Примерно в метре от угла и на высоте чуть ниже человеческого роста.

Открыв глаза, она повернулась и двинулась вправо.

У самой стены стояла тумба со скошенной крышкой. «Аналой», – вспомнила Яна и провела рукой по стене.

Холодная. И никакой щели. А впрочем, если тайник существует, наверняка хорошо спрятан.

Яна посветила фонариком и тут же вспомнила, что надо постучать. Если внутри полость, звук изменится.

Она постучала в нескольких местах и вдруг поняла: есть!

Сердце так заколотилось, что стало трудно дышать.

Ну где же Бехтерев с инструментами?

Яна поискала глазами и увидела на полу стойку от сломанного напольного подсвечника. Не раздумывая, она схватила ее и изо всех сил саданула по стене.

Получилось с четвертого раза. Кирпич выпал, потом другой. Третий она вынула, сунула руку в образовавшуюся дыру и сразу нащупала что-то твердое.

Не помня себя, она стала расширять отверстие, чувствуя, что ее трясет от возбуждения.

Ну куда же запропал Савва?

Она положила телефон на тумбу аналоя и стала действовать двумя руками. Еще! Еще!

Она уже почти достала почерневший от времени и влаги обитый железом или серебром ковчежец, в котором – она узнала по форме – в храмах хранили частицы святых мощей.

Свет, падающий от двери, заслонила темная фигура.

– Ну наконец-то!

Она обернулась и успела удивиться.

Однако сильный удар не дал даже произнести сакраментальное «вы?».

Наверное, если бы удар пришелся в голову, погибла бы сразу. Но она дернулась, и тяжелый наконечник попал в грудь. Яна отлетела на кучу старой мебели, ударилась головой о спинку скамейки и потеряла сознание.

По длинной галерее, ведущей к нефу, где уже ожидали прихожане, заметно хромая, шел человек в епископском облачении. Он опаздывал на службу, но даже не думал прибавить шагу. Его раздражала нелепая, мешающая движениям одежда и то, что ради мессы пришлось рано встать.

К тому же после вчерашнего долгого сидения за игрой в карты нога опухла и болела сильнее обычного.

У самого входа в храм человек помедлил и вдруг оглянулся.

Холодные глаза глянули, казалось, прямо в душу.

– Pas peur, – шепнули бледные губы.

И Яна открыла глаза.

Она не сразу поняла, что происходит. Кто-то волок ее за шкирку по ступеням, повторяя:

– Сейчас, сейчас, потерпи, я сейчас.

Голос был бехтеревский – она узнала, – поэтому дергаться не стала и позволила вытащить себя наружу.

Она даже хотела сказать, что с ней все в порядке, но голос куда-то пропал, из горла выдавился едва слышный сип.

Свежий воздух окончательно привел ее в чувство и вызвал боль. Дико болели голова и грудь. «Наверное, внутри что-то сломано, поэтому так трудно дышать», – догадалась она.

Савва – это точно был он – наконец смог подхватить ее на руки и почти побежал куда-то. К машине, наверное.

Удивительно, но она соображала, хоть и с трудом.