Французское наследство

Престарелый богач составил новый вариант завещания, в котором объявлял наследником и душеприказчиком своего состояния старшего из потомков Василия Собаля по мужской линии. В случае если по мужской линии потомков не осталось, то наследником становится старший потомок по женской линии. А если Василий умер, не оставив потомства, то право наследования переходит к Морису Собалю, четвероюродному племяннику Поля-Мишеля, и Беатрис Собаль, степень родства которой уже затруднительно точно сформулировать. Адвокатам, традиционно ведавшим всеми делами Поля-Мишеля, было поручено срочно организовать розыски русских наследников.

Адвокаты взялись за дело не очень рьяно, тем более, что Морис и Беатрис всячески делали им прозрачные намеки на неуместность старания в столь трудном деле. Тогда Поль-Мишель подключил к поискам крупное детективное агентство, и машина завертелась. И спустя год данные о судьбе Василия Собаля-Соболя легли на стол заказчика.

Поль-Мишель узнал, что его дядя, записанный в больнице под более привычной для русского уха фамилией Соболь, прожил обычную для советской России жизнь. Василий окончил школу и заводское училище, после которого до самой войны работал на тракторном заводе в Харькове, куда был направлен по комсомольской путевке. В 1930 году женился и через год у него родился сын Павел, а спустя восемь лет — дочь Елена. Был призван в действующую армию в самом начале войны и демобилизован после её окончания. Жена погибла под развалинами дома во время бомбежки, а дети чудом уцелели и были найдены вернувшимся с фронта отцом в одном из детских домов. Василий умер через двадцать лет после окончания войны. Павел Соболь окончил Харьковский университет и переехал на постоянное жительство в наш город, где обзавелся семьей. Умер в 1986 году. Его сына зовут Сергеем, ему тридцать шесть лет, вернее, на тот момент было тридцать четыре…

— Ага! Я была права! — не выдержала Маргарита и тут же стушевалась.

Григорий Петрович перевел дух, допил остывший кофе и продолжил.

Поль-Мишель не ограничился одним сбором сведений. Человек бывалый, он понимал, какие иногда коллизии встречаются в жизни. Поэтому он захотел удостовериться, что его капитал достанется именно кровному родственнику. Тогда Григорий Петрович, подключенный к делу немного ранее, пригласил к себе Сергея Соболя и предложил ему сделать ДНК-анализ на предмет установления родственной связи с его клиентом. Вначале Сергей заартачился, но когда ему объяснили, для чего это нужно, сразу же дал согласие. Валинчук вылетел в имение де Верне-Собаля. Там ему передали контейнер с ампулой крови француза, получив взамен точно такой же контейнер с кровью Сергея. Так что анализы делались в обеих странах, и их результаты полностью подтвердили родство.

За прошедшие два года здоровье Поля-Мишеля ещё больше ухудшилось, недавно он перенес микроинсульт, и в данный момент не совсем ещё оправился от него. Французские адвокаты поддерживают постоянную связь с Валинчуком, но ведут себя крайне сдержанно. И вот теперь началась эта странная суета вокруг семьи Соболь. Не означает ли это, что делаются попытки устранить именно наследников Сергея? Превентивно, так сказать. Для того чтобы в случае его неожиданной смерти, и смерти де Верне-Собаля, наследство досталось-таки Морису и Беатрис Собаль.

— А что вы знаете о ещё двух анализах ДНК, которые делал Сергей Соболь? Было это прошлой осенью, в сентябре и ноябре, — задумчиво спросила Лёлька, что-то черкая в блокнотике.

— Ну, насчет второго анализа я в курсе. Сергей как-то проговорился, что хочет проверить какие-то сомнения насчет собственной дочери. Я знаю, что жена у него большая любительница закладывать за воротник, и в этом состоянии на язык весьма невоздержана. Наверное, ляпнула что-то, чтобы досадить мужу. Но анализ подтвердил отцовство, никаких сомнений.

— Это точно? Потому что мне удалось узнать результат, но не имя того, с чьим ДНК сравнивали, анализ был анонимным. Как и второй. И оба — положительные. А это значит, что у Сергея, возможно, ещё есть родственник.

— Кроме жены и дочери, родственников у него не осталось, во всяком случае, таких, которые могут претендовать на наследство де Верне Собаля, я проверял. Была, правда, тетка на Дальнем Востоке, но она уже умерла. Это дочь Павла Соболя Елена — задумчиво сказал Валинчук, вертя в руках здоровенный желтый маркер.

— А дети у неё были? — встрепенулась Маргарита.

— Своих не было. Они с мужем когда-то усыновили пятилетнего мальчика, из детдома взяли. Так что условиям завещания на сегодняшний день соответствует только Сергей Павлович Соболь. А в случае его смерти — его дочь Юля.

— Григорий Петрович, вы знаете, что Сергей Соболь серьезно болен? — осторожно спросила Лёлька, ёрзая в кресле: от напряжения у неё затекла спина.

— А кто этого не знает? Он же об этом направо и налево рассказывает. — Валинчук вздохнул. — Я второй месяц уговариваю его поехать на лечение в Германию, его французский родственник готов всё оплатить. И уже почти уговорил, а тут вы со своими известиями…