Французское наследство

— Слушай, — попросила в машине Маргарита, — давай заедем в какую-нибудь лавочку, я хоть сувениров своим куплю, матрешек там или ложки деревянные. А то вернусь, словно из Италии или с Кипра — без всякой российской экзотики в чемодане.

— Давай, — охотно согласилась Лёлька, — я от всей этой свистопляски и беготни совсем одурела. Хочется чего-то такого, отвлекающего. А потом поедем домой и станем на кухне чай пить. Тортик купим, Агнию разбудим…

Но мечтам их не суждено было осуществиться. Хотя тортик и разбуженная Агния имелись в наличии. Когда они, увешанные пакетами уже в сумерках ввалились в квартиру, их ждал не очень приятный сюрприз в лице облаченного в угольно-черный костюм Акакия Гогуа, восседающего в углу дивана. Напротив, в кресле, нервно вытянувшись в струнку, тосковала Агния. Притихший попугай поглядывая на гостя то одним, то другим глазом меланхолично перебирал перья у себя на груди, словно престарелая кокетка, размышляющая, не пора ли перестать носить декольте.

— Добрый вечер, — растерянно произнесла Лёлька. Маргарита только рот открыла, но ни один звук выдавить из себя не смогла. Она впервые видела Акакия, и вид его произвел соответствующее впечатление.

— Здравствуйте, девушки, — угрюмо протянул Како, и принялся изучать обеих змеиным взглядом.

Лёлька вопросительно глянула на Агнию, но та лишь плечами слегка пожала.

— Корреспондент, говоришь? — так же угрюмо продолжил гость. — Сама скажешь, зачем ходила к нам, или помощь позвать?

— Скажу, — вздохнула Лёлька. — Что мне остается?

— Вот и хорошо, ты говори, а я слушать буду.

— Можно, я пока продукты разберу на кухне? — робко спросила Маргарита, но Акакий в ответ едва заметно покачал головой, и она тихонько устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидела Агния.

Лёлька уселась в другое кресло, вздохнула и заговорила. За последние сутки она уже в третий раз излагала всю историю, и слова лились почти автоматически. Одновременно она с испугом размышляла, что с ними может сделать озлобленный Како. Его бешенство было видно за версту. Когда повествование дошло до того момента, как Лёлька подслушивала историю похищения Катьки под окнами его особняка, Акакий явственно заскрежетал зубами и стиснул кулаки. И тут внезапно раздался звонок в дверь.

От неожиданности Маргарита подскочила и едва не свалилась на Агнию, а Лёлька замолчала и поднялась, чтобы открыть, но гость движением пальца усадил её обратно, и сам потопал в прихожую. Щелкнул замок и раздался радостный детский визг, тут же оборвавшийся. Послышался вопросительно-испуганный голос Марины Евдокимовны. Тут Лёлька не выдержала, и осторожно выглянула за дверь — как бы маму удар не хватил при виде Како.

— Лёля! — трагически вскричала Марина Евдокимовна, углядев дочь. — Почему ты мне не звонишь? Я же просила! И на звонки мне никто не отвечал, поэтому мы сразу к тебе приехали. Я на дежурство опаздываю, а детей не с кем оставить!

— Ёлки-палки… — только и смогла пробормотать Лёлька, глядя на облаченных в одинаковые желтые курточки Арни и Слая, с интересом рассматривавших незнакомого дядю. Дядя, присев на корточки, в свою очередь улыбался близнецам во всю свою страшную акулью пасть.

— Кто это? — одними губами спросила мама, двинув бровью в направлении Акакия.

Но Лёлька только вздохнула. Значит, Ванда умудрилась-таки подбросить детишек бабушке и бессовестно свинтила со своим Пусиком на Канары. И теперь Лёльке придется оставить их у себя, потому что с дедушкой маленьких детей оставлять просто опасно — он и за собой присмотреть толком не может, не то, что за шустрыми и предприимчивыми близнецами. А отпроситься с дежурство маме, конечно же, и в голову не пришло — для неё служебный долг превыше всего.

Господи, да что за вечер такой… То одно, то другое. Но пусть уж лучше близнецы на ушах стоят, чем эта напряженная атмосфера. Почему-то Лёлька была уверена, что в присутствии детей Акакий не станет рычать и скрежетать зубами, ишь какая у него рожа стала умильная. Лёлька еще раз вздохнула и скомандовала:

— Ну-ка, раздевайтесь, братцы-кролики!

Близнецы, расшвыривая в стороны кроссовки, принялись стаскивать курточки, а Марина Евдокимовна всё не решалась отдать Лёльке пакет с их пижамками. Дочкин гость явно не вызывал у неё доверия. Пришлось Лёльке самой забрать пакет и, получив заверение матери в том, что завтра утром ровно в девять часов та заберет мальчишек и увезет их на дачу сажать морковку, выпроводить её за дверь.

Когда они всей гурьбой ввалились обратно в комнату, у Марго и Агнии округлились глаза.

— Вот, — вздохнула Лёлька, — два подкидыша. Прошу любить и жаловать: Арнольд и Сильвестр, они же Арни и Слай, мои племянники.

— Ой, какие славные, — восхитилась Маргарита, тормоша мальчишек. — Двое из ларца, одинаковых с лица, чай с тортом пить будете?

— Да, ты их отвлеки, пока мы тут с Акакием Валентиновичем закончим разговор, — попросила Лёлька, смиренно усаживаясь обратно в кресло.