Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы

Наши отцы по-прежнему дружили. Как старший конюший короля, отец помогал его величеству в публичных обязанностях, а также организовывал приемы иностранных гостей в Англии. Свободное время они часто проводили в Холкеме или Сандрингеме. Когда отцу нужно было находиться в Лондоне, он останавливался в Гвардейском клубе – ему там нравилось, ведь его окружали друзья по Шотландской гвардии. Когда отец не был занят у короля, он занимался делами поместья в Холкеме или разъезжал по поместью с егерями и арендаторами.

А мама тем временем организовала в Холкеме гончарную мастерскую. На эту мысль ее натолкнул один из немецких военнопленных – он устроил в лагере собственную печь. Мама была твердо намерена добиться успеха. Она понимала, что семье нужны деньги – как и все большие поместья в послевоенной Англии, Холкем требовал все больше денег.

Мамина затея произвела фурор: светские дамы редко занимались бизнесом, тем более самостоятельно. Мама была женщиной очень способной и практичной. Кроме того, она придерживалась либеральных взглядов – не просто позволила нам с Кэри участвовать в ее предприятии, но и активно поощряла наши занятия. Отец относился к предприятию цинично:

– Ну, как дела в твоем гончарном сарае? – с раздражающей снисходительностью интересовался он.

Мы с Кэри изо всех сил старались делать горшки и миски, но у нас ничего не выходило. И тогда Кэри начала расписывать наши изделия. А в жизни мамы, которая развивала свой художественный талант в школе искусств Слейда, наступил звездный час. Они с Кэри сделали восхитительный обеденный и чайный сервиз нежно-зеленого цвета со снежинками и еще более красивый бело-голубой сервиз. Мы делали все – от кружек до масленок. Несколько изделий мы сделали специально для Сандрингема.

Я тоже пыталась что-то расписывать, но художественного таланта у меня совсем не оказалось. Мама была твердо намерена поддержать мой интерес к ее бизнесу. Она спросила, чем мне хотелось бы заняться.

– Может быть, продавать? – спросила я, инстинктивно чувствуя, что к этой роли я приспособлена лучше.

Мама согласилась почти сразу же. Я погрузила в свой «Мини-Майнор» чемоданы с образцами посуды, переложенными газетами, и покатила по Англии.

Если рядом с моими разъездами жили друзья, я останавливалась у них, но часто у меня не было выбора и приходилось селиться в отелях для коммивояжеров. Это был шок. Там всегда пахло капустой, и каждое утро я, сжимая в руках мою косметичку, стояла в очереди в ванную с остальными постояльцами. Мне никогда не предлагали пройти без очереди – мне приходилось ждать наравне со всеми, а брились эти мужчины целую вечность.

Я была не только единственной аристократкой в этом мире, но еще и единственной женщиной. Куда бы я ни поехала, везде меня окружали совершенно одинаковые люди: торговцы в плохих костюмах собирались в единственной отапливаемой комнате отеля. Обычно такие комнаты освещала единственная 60-ваттная лампочка, свет которой с трудом пробивался сквозь табачный дым. Вечерами я сидела, пытаясь почитать книгу. Кто-то подсаживался ко мне и начинал задавать вопросы. Чем больше я отвечала, тем больше шокировала своих «коллег». Когда они узнавали, что я дочь графа, у них отвисали челюсти. Я привыкла к выражению смущенного изумления. В девять вечера в гостиной появлялась тележка, а иногда мини-бар. Мужчины неловко предлагали мне выпить.

Подобная жизнь была странной, но она давала мне ощущение полной свободы, и мне это нравилось. Я чувствовала свою независимость, ответственность, удовлетворенность. Впервые в жизни меня воспринимали всерьез. Этот опыт научил меня твердо стоять на своих ногах и приспосабливаться к любым обстоятельствам. Мама отлично владела этим искусством – с торговцами она общалась так же свободно, как и с королевой.

Вместе с мамой мы ездили на торговые ярмарки в Блэкпул, где свои товары предлагали даже такие крупные компании, как «Веджвуд»[13]. У каждой фирмы был свой стенд в фойе отеля. Мы не могли себе такого позволить, поэтому располагались на чердаке или где-то повыше. Мама твердо решила преодолеть такую незадачу. Она отправила нас с Кэри, чтобы мы приводили ей покупателей. Она говорила: «Используйте свое женское обаяние». Кэри это всегда удавалось. Мы с ней курсировали по фойе, ловили покупателей и поднимались с ними к нашему прилавку, а работники «Веджвуд» провожали нас разъяренными взглядами.

Наша компания развивалась довольно успешно. Со временем у нас появилось сто работников – мы стали крупнейшим предприятием легкой промышленности в Северном Норфолке. Но приближалась весна 1950 года – мой первый сезон. И на керамику времени у меня почти не осталось. В июле мне должно было исполниться восемнадцать, и мне пора было знакомиться с высшим светом – я официально достигла возраста готовности к браку. Давление было косвенным, но очевидным – вся моя жизнь была подготовкой к этому моменту.