Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы

Я не знала, что в мире есть нечто худшее, чем похоронить сына. Когда я вновь оказалась на кладбище на похоронах второго, я это поняла. Я никогда не видела, чтобы Колин плакал так, как на похоронах Чарли. Вот так же рыдал Чарли, когда умер Генри.

Жизнь Чарли была непростой. Оглядываясь назад, я начинаю сомневаться в правильности наших поступков: еще в его детстве мы замечали много странностей, но не попытались или не смогли решить эту проблему. Нам казалось, что его вылечат в больницах, клиниках и реабилитационных центрах. Но сколько бы мы ни помогали ему, его свободный дух вряд ли позволил бы кому-нибудь остановить его на избранном пути.

И снова в тот момент, когда нам больше всего нужно было уединение, пресса не оставила нас в покое. Теперь в центре внимания был старый миф о «проклятии Теннантов» – чистая выдумка, но, согласно этому мифу, члены семьи безвременно умирали в самых трагических обстоятельствах. Когда двое моих сыновей умерли в молодом возрасте, журналисты мгновенно вспомнили о «проклятии Теннантов», что еще больше усугубило наши страдания.

В день похорон журналисты окружили церковь и топтались среди могил. Мы оплакивали нашего дорогого Чарли, а они колотили в двери церкви, чтобы прорваться внутрь. К этому времени мы уже привыкли к этому отвратительному поведению, но попытки нарушить торжественную скорбь похорон были просто омерзительны.

Со временем стресс ослабел, горе притупилось. Жизнь потекла своим чередом, но уже не была прежней. У меня и сегодня замирает сердце, когда среди ночи звонит телефон. Не знаю, смогу ли я пережить еще одну смерть в семье. Двойняшки всегда гордились тем, что росли в большой семье, что у них три старших брата. Но Кристофер всегда напоминал нам: «Хотя они ушли, любовь все еще жива».

Глава семнадцатая Последние дни принцессы

Принцесса Маргарет всегда была моей верной подругой и очень поддерживала меня. Когда дети нуждались во мне, она освободила меня от обязанностей фрейлины и с радостью приняла обратно, когда я готова была вернуться. За долгие годы она так много времени провела с нашей семьей, что наши жизни практически соединились. В 90-е годы я была фрейлиной уже больше двадцати пяти лет.

Я помнила, как мы на дебютном балу поняли, что стали взрослыми, что наше детство в Холкеме осталось в далеком прошлом. В 1993 году я ощутила примерно то же самое, когда на обед к принцессе Маргарет в Кенсингтонский дворец приехал Питер Таунсенд и я присутствовала при этом. Неожиданно я почувствовала, что мы состарились.

Они не виделись с 50-х годов, когда он ушел после ультиматума – принцессе пришлось выбирать между ним и королевской жизнью. Я наблюдала из окна, как очень старый человек вышел из машины и медленно направился к дому. На обеде я не присутствовала, но, когда он уехал, принцесса попросила меня побыть с ней.

– Как все прошло? – спросила я.

– Он совсем не изменился, – ответила она.

Очень трогательно, если вспомнить, что прошло сорок лет.

Я никогда не расспрашивала принцессу об их отношениях, но в тот момент почувствовала, что ей хочется поговорить о нем.

– Мэм, – спросила я, – когда вы в него влюбились?

Принцессу не нужно было подталкивать к рассказу. В 1947 году состоялась королевская поездка в Южную Африку. Каждое утро и вечер Маргарет выезжала на верховую прогулку – лошадей везли на королевском поезде, и сопровождал их конюший короля Питер Таунсенд. Они безумно влюбились друг в друга. Хотя все это было много лет назад, при этих воспоминаниях на глаза принцессы навернулись слезы. Мне было жаль ее, но я не могла сказать, были бы мы счастливее, если бы вышли замуж за Питера Таунсенда и Джонни Спенсера, а не за своих мужей. Принцесса умолкла, а потом заговорила на совершенно иную тему, словно ей хотелось подвести черту под этой темой – точно так же когда-то сделала моя мама.

Такое отношение хорошо нам служило. Мы могли смеяться и веселиться, жить своей жизнью и стараться сделать ее лучше, несмотря на все препятствия на нашем пути. Самые счастливые моменты мы с принцессой Маргарет пережили на Мюстике – мы ездили туда каждый февраль вот уже тридцать лет. Но ситуация изменилась. Когда Колин перебрался на Сент-Люсию и продал Большой дом, я останавливалась на вилле принцессы Маргарет, хотя она передала ее своему сыну, Дэвиду, а тот часто сдавал ее в высокий сезон. Это означало, что мы могли ездить туда только в определенное время. Мы вместе плавали, собирали ракушки и выпивали в баре Бэзила, ожидая таинственного зеленого луча на закате.