Френдзона

После аварии прошел двадцать один день, и почти столько же прошло с последнего разговора с Джошем. Настал день свадьбы и прошел, Брэндон оставался в коме.

Моя жизнь теперь крутилась между больницей и домом Слоан, нужно было поливать цветы и заносить посылки. Я стирала белье, которое она оставляла, когда ненадолго забегала домой, чтобы помыться и переодеться, и снова бежала к Брэндону. Я проверяла почту. Обзвонила всех свадебных организаторов и сообщила, что свадьба переносится на неопределенное время.

Чтобы Слоан не приходилось по мелочам отвлекаться от дежурства, я приносила в больницу книги, журналы, кофе и еду.

А потом возвращалась в пустой дом.

Сегодня несколько часов кряду я занималась уборкой. Вытряхнула и вымыла содержимое всех кухонных шкафчиков. Протерла полочки в ванной. Разобрала кровать, пропылесосила под ней, аккуратно выводя на ковре одинаковые дорожки от пылесоса. Тщательно прочистила стыки между плитками в прачечной. Прошлась зубочисткой по щелям в плите и жаждала освобождения от собственных мыслей.

Исключительно из эгоистических соображений я годами развивала и культивировала в себе тягу к совершенству. Внутренний перфекционист помогал сосредоточиться и пережить тяжелые времена.

Но на этот раз все закручивалось по спирали. Не помогал ни один из проверенных ритуалов. Ничто не могло меня угомонить, подавить ощущение незавершенности. Никак не удавалось снова взять ситуацию под контроль.

Я скучала по Джошу. Мне не хватало его так же, как не хватало и здравого смысла.

Практически сразу стало ясно, что вся тяжесть спасения его от него же самого ляжет на мои плечи.

Он так и не смирился с нашим разрывом. Поэтому я перестала отвечать на его звонки. Избегала его в больнице и отказывалась говорить при встрече. После того, как вернулся Мигель, гараж опустел и казался безжизненным. Запах мужского одеколона на диванных подушках почти развеялся и больше не ударял меня в нос, когда я садилась на диван.

Так лучше для него.

Но зверь внутри меня бесновался.

С каждым днем он рычал все громче и громче. Никто не в силах был его приручить. Джош мог бы меня утешить, но я не позволяла ему даже приближаться к себе.

Медсестра Вэлери открыла дверь в отделение интенсивной терапии. Я аккуратно поставила на стол коробочку с капкейками.

— От «Надя Кейкс».

— Девочка моя, ты нас балуешь. — Она одарила меня лучезарной улыбкой и принялась рассматривать кексы.

Слоан попросила приносить в больницу гостинцы в знак благодарности персоналу: пончики, печенье, цветы. Что я и делала каждые пару дней. От медсестер в нашей ситуации зависело многое.

Вэлери рассеянно постучала ручкой по коробочке и посмотрела на меня.

— Можно кое-что спросить?

Я облокотилась на стойку и принялась сортировать по цветам ручки.

— Что?

Вэлери мне нравилась. Больше остальных медсестер. Она прекрасно знала свое дело. Мы с ней быстро поладили.

— Что плохого сделал тебе тот мальчик? Я никак не пойму, почему ты избегаешь такого мужчину.

Джош. За те несколько недель, что мы были в больнице, весь персонал каким-то чудом прознал о наших отношениях.

— Вэлери, я же уже говорила.

— Разве? — нахмурилась она. — Мне показалось, ты избегаешь этой темы.

Я помотала головой. Никаких подробностей.

Она скривила губы и понимающе заулыбалась.

— Этот мужчина сводит тебя с ума.

Я хмыкнула.

— Меня не надо сводить с ума. Я и так сумасшедшая.

Вэлери откинулась на спинку стула и захохотала.

— Ладно, иди, девочка. Слоан давно тебя ждет.

Я вошла в палату Брэндона. Слоан сидела там же, где и всегда, подогнув одну ногу под себя. Сегодня она выглядела намного лучше. Может, обрадует меня хорошими новостями. Под глазами все еще темные круги, лицо бледное, но улыбается.

Я приобняла ее за плечи и села рядом на свободный стул.

— Завтра его отключают от аппарата, — просияла она.

— Правда?

— Уже сняли катетер. Отек полностью спал. Врач дает очень оптимистичные прогнозы, снимки хорошие. — Она улыбнулась Брэндону, который лежал так же, как и три последние недели. — Кристен, он может полностью поправиться. Полностью, понимаешь?

Глаза наполнились слезами, и я поспешила обнять ее. Зверь внутри меня временно затих.

Слоан погладила Брэндона по животу.

— Ему предстоят месяцы реабилитации. Многому придется учиться заново. Говорить, например. Но он будет жить.

Вошла Вэлери, и Слоан встретила ее улыбкой.

— Ну что, готовы немного пообщаться? — Вэлери начала возиться с капельницей.

Слоан запрыгала от нетерпения.

— Смотри-ка, что я сейчас покажу. Каждый день его ненадолго выводят из-под действия успокоительного, чтобы видеть реакцию организма. Совсем на чуть-чуть, иначе он начнет вырывать трубки, но этого достаточно, чтобы он пришел в себя.

Мы сели и несколько секунд просто смотрели на Брэндона.

— Вот и все, детка. — Вэлери отошла от кровати. — Давай.

Слоан улыбнулась и взяла Брэндона за руку.

— Милый, слышишь меня? Если слышишь, сожми мне руку.

Затаив дыхание, я смотрела на его пальцы.

Они сжались.

У Слоан вырвался смешок, и потекли слезы радости.

— Видела? Милый, сожми дважды, если любишь меня.

Два пожатия.