Френдзона

Я накрыла ее пледом и принесла кофе. Поставила на зарядку телефон, заставила съесть половину сэндвича с тунцом.

Стали приходить родственники, они толпились в комнате, перешептывались, плакали. У розария мама Брэндона молилась на испанском.

Я села рядом со Слоан, всем своим видом стараясь показать, что тоже переживаю. С печальным взглядом поглаживала ее по спине, но сама ничего не чувствовала, внутри была пустота — режим выживания до сих пор активирован.

Несмотря на то что вся суета прошла, мой велоцираптор не спал. Переключить мозг никак не удавалось, мне надо было что-то делать, куда-то бежать. Но оставалось только ждать. Я покачивала ногой и до крови обгрызла кутикулы. Написала Джошу. Ему нашли замену, но до восьми придется поработать.

И вот через десять часов после аварии к нам вышел врач.

Слоан вскочила, я ринулась следом, приготовилась уловить и понять каждое сказанное им слово, чтобы потом, через два дня, в малейших деталях изложить все на бумаге.

Мать Брэндона потуже завернулась в кофту и встала рядом со Слоан. Отец обнял ее за плечи.

Я попыталась найти ответ в строгом, угловатом лице врача, но оно не выражало никаких эмоций.

— Меня зовут доктор Кэмпбелл, я нейрохирург. Брэндона прооперировали. Состояние стабильное. Внутреннее кровотечение удалось остановить. Чтобы сбить внутричерепное давление, пришлось проводить трепанацию.

Слоан охнула, прижала руки ко рту и снова начала всхлипывать. Я обняла ее, зажимая между собой и будущей свекровью.

Врач продолжил:

— Активность головного мозга сохраняется — это хорошая новость. Сейчас невозможно предсказать, как будет проходить восстановление, но результаты тестов и анализов вселяют надежду. Прогнозы оптимистичные, но впереди долгая реабилитация.

Все в комнате дружно и с облегчением выдохнули.

— Мы подключили его к аппарату искусственной вентиляции легких и ввели в медикаментозную кому, подождем, пока спадет отек, и дадим возможность мозгу восстановиться самостоятельно. Говорить о степени повреждений невозможно, пока Брэндон не выйдет из комы. Но, повторю, прогнозы оптимистичные. Он очень сильный молодой человек.

— Можно его увидеть? — вытерла слезы Слоан.

— Еще час он пробудет в реанимации. Как только переведут в ПИТ, сможете его навестить. Но только пятнадцать минут и не больше двух человек за раз.

— Когда его отключат от ИВЛ? — поинтересовалась я.

— Будет зависеть от него. Может, через несколько дней. Может, недель. Но мы все-таки ориентируемся на несколько недель.

Доктор Кэмпбелл передал нас в руки ортопеда, который рассказал нам, какое Брэндону предстоит лечение в связи с переломами. Другой врач объяснил, чем грозит разрыв печени. И наконец, пластический хирург сообщил, что для восстановления левой руки потребуется пересадка кожи.

К тому времени, как все врачи огласили свои вердикты, Слоан уже рыдала навзрыд. Я снова усадила ее на стул и позвонила Джошу.

Гудки еще шли, когда за спиной послышался звонок. Я резко развернулась и увидела его.

В то же мгновение режим выживания отключился и, словно лопнувший шарик, зашипел по комнате. На меня внезапно обрушилась вся тяжесть происходящего. Горе Слоан, состояние Брэндона — травма Джоша. Я бросилась в его объятия и тут же раскисла.

Я никогда никому не доверяла брать ситуацию под контроль, но сегодня мой маниакальный ум сдался, окончательно и бесповоротно.

Джош обнял меня, и я вцепилась в него так, как еще ни в кого в своей жизни не вцеплялась. Не знаю, кто кого из нас утешал, да и утешал ли вообще. Но подсознание подсказывало, что теперь, когда он здесь, мне больше не надо тащить на себе весь мир.

— Как я рада, что ты приехал, — прошептала я, и постепенно замедленное кино вокруг стало набирать обычные обороты. Звук врубился на полную катушку. Сердце бешено заколотилось, я уткнулась Джошу в шею, и из глаз хлынули слезы.

Джош прижался ко мне лбом. Выглядел он паршиво. Еще утром вид был неважный — наверняка ночь не спал. Но сейчас глаза покраснели будто от слез.

— Есть новости? — хрипло спросил он.

Я даже вообразить не могу, насколько тяжело ему было видеть все своими глазами, а потом вернуться на работу, ездить на вызовы. Мне хотелось укрыть его, будто одеялом. Укрыть их обоих, Джоша и Слоан, и оградить от произошедшего.

Я приложила ладонь к его щеке, он повернулся к ней и закрыл глаза.

— Операция только что закончилась, — начала я. И рассказала подробности, держась за его грудь словно за якорь. Он все еще обнимал меня за талию, кивал и глядел так, будто беспокоился обо мне, будто это я находилась в тяжелом состоянии.

Конечно же, я заметила, что мы держимся друг за друга, и мне было плевать, что бы это ни значило и что бы он об этом ни думал. Я просто знала, что сейчас мне жизненно необходим этот контакт. Эта временная капитуляция.

Нужна нам обоим.

Глава тридцать третья Джош

Брэндона я увидел только через несколько часов. Посещения пациентов отделения интенсивной терапии были строго ограничены, первыми, естественно, пошли Слоан и ближайшие родственники.