ФРГ. Штрихи к портрету

Вокзал оказался маленьким и невзрачным, как большинство вокзалов послевоенного времени. Широкая, засаженная деревьями улица привела нас от него вскоре к странному, закопченному, словно пережившему недавно сильный пожар зданию, разительно контрастирующему со всеми окружающими его домами, а особенно с небольшой, необыкновенно изящной церковкой, чем-то напоминающей знаменитую часовню Петропавловской крепости. Чем дольше разглядывали мы зияющий провалами арочных окон гигантский каркас, тем больше проникались к нему почтением, которое вскоре перешло в восхищение и восторг. Не мудрено. Мы стояли перед знаменитыми северными городскими воротами, известными под именем «Порта пигра» (черные ворота). Я не знаю, чем было вызвано это название, оказавшееся пророческим. Воздвигнутые из мощных блоков светлого песчаника, плотно пригнанных друг к другу и скрепленных свинцовой прокладкой и железными скобами, ворота, впитав в себя пыль, чад и дым восемнадцати веков, действительно стали черными. Варвары, вырывающие из стен скобы и выплавлявшие из них свинец, религиозные мракобесы, уничтожавшие в патологической ненависти все, что напоминало античный мир, не смогли одолеть этого колосса, угрюмо-величественный вид которого так не вяжется с изумительной легкостью, отличающей постройки римских зодчих. Сегодня этот осколок Рима, застрявший в теле Германии, менее всего напоминает крепостные ворота. Представьте себе две башни, по форме напоминающие два увесистых, в толстых кожаных переплетах фолианта, поставленных на обрез и соединенных двухэтажным переходом, под которым и располагаются собственно ворота — две арки, имеющие по семь метров высоты и по четыре с половиной ширины каждая. Высота всего сооружения тридцать метров, ширина — тридцать шесть, глубина — двадцать два. Западная башня сохранила четыре этажа, восточная— три. Первый этаж без окон. На остальных — сто сорок четыре высоких арочных окна, так что все здание пронизано светом. Ворота замыкали городскую стену, длина которой составляла шесть с половиной километров при семи метрах высоты. Ее фундамент нетрудно обнаружить и сейчас, если пробить пятиметровую толщу культурного слоя. Римляне строили на века. Но вряд ли бы эти ворота выдержали напор церковной ненависти, если бы не… церковь! Точнее, если бы не две церкви, под которые были переоборудованы башни. В таком оформлении они дошли до французской революции и последовавших за ней наполеоновских войн. Именно в эти бурные годы воротам вернули их первоначальную внешность, поскольку это оказалось возможным по прошествии более чем десяти веков.

Широкая улица, сохранившая с древности значение торговой артерии города, ведет нас на центральную рыночную площадь. К счастью, улица сохранила и некоторые старинные дома, в том числе скромный, в стиле барокко, особняк, в котором с 1819 по 1835 год проживал со своими родителями Карл Маркс. Дом украшен соответствующей мемориальной доской. Однако музей Маркса расположен в другом здании, в том, где он родился.

Базарная площадь Трира и поныне считается одной из самых живописных во всей стране. Она окружена многими великолепными постройками, из которых в первую очередь следует упомянуть могучую четырехугольную башню церкви Святого Гангольфа, относящуюся к XIII–XV векам. Неподалеку расположены два не могущих не вызвать восхищение дома: так называемый арочный и красный. Постройка первого относится к XV веку, второго — к XVII. К сожалению, оба здания во время последней войны были разрушены. Но к настоящему времени восстановлены. Реставрирована и надпись на одном из них, исполненная по-латыни: «Трир стоял до Рима 1300 лет, может и дальше стоять, радуясь вечному миру».

В центре рыночной площади возвышается каменная колонна, увенчанная крестом, несущая уже более тысячи лет краткую, но четкую информацию: «Епископ Генрих Трирский воздвиг меня».

Неподалеку памятник эпохи Возрождения — колодец, украшенный изображением патрона города апостола Петра. Здесь же, за близлежащим углом, старейшая во всей стране аптека, функционирующая якобы с 1241 года.

Короткая улица приводит нас на площадь, обсаженную платанами — такими густыми, что почти невозможно разглядеть возвышающиеся за ними здания. А жаль! Здесь расположен, если позволительно так выразиться, церковный комплекс — Трирский собор и церковь Богоматери. Оба здания покоятся на одном фундаменте, служившем когда-то основанием дворца императрицы Елены — матери римского императора Константина Великого. Во время производившихся здесь в 1945–1946 годах раскопок были обнаружены многочисленные образцы чудесной плафонной живописи, ныне украшающие многие музеи страны.

Есть на земле архитектурные сооружения, поражающие с первого взгляда. Например, Кёльнский собор. Трирский к их числу не относится. Однако чем дольше вглядываешься в это асимметричное нагромождение стен и башен, тем большим уважением проникаешься к его создателям, задавшимся, по-видимому, целью соединить элементы архитектуры античности со стилем, присущим периоду раннего христианства.