Фрида

К его удивлению, в конверте оказалось не одно письмо, а несколько, сложенных в маленькие квадратики и перевязанных тонкой фиолетовой ленточкой. Эрнест нахмурился. Ленточка о чем-то напоминала, и к горлу подкатила тошнота. Он присмотрелся внимательнее и не узнал почерка. Неряшливые, размашистые острые буквы с кривыми петлями, прорванная бумага там, где перо прошло насквозь. У Эрнеста замерло сердце. Он уже видел эти письма. У Фриды в спальне. Пять лет назад. Значит, это не раскаяние, на которое он надеялся. Лишь одно письмо было написано рукой Фриды, и состояло оно из двух строчек:

Чтобы ты лучше меня понял, отправляю тебе письма от моего бывшего любовника, доктора Отто Гросса. Пожалуйста, постарайся понять.

Эрнест перечитал послание. Его мозг взорвался на миллион алых осколков. Сердце бешено колотилось о ребра. Кровь бурлила в венах. Надо успокоиться. Он нашел кисет с табаком и попытался дрожащими руками набить трубку. Он не станет читать эту мерзость. Бросит прямо в огонь. Нет, лучше отправить этому грязному негодяю, Лоуренсу.

Затем Эрнест вспомнил о посылке, так и лежавшей на столе. Он глубоко вздохнул, разрезал веревку и разорвал коричневую бумагу. Томик «Анны Карениной». И короткая записка:

Умоляю тебя прочесть эту книгу. Посмотри, какие ужасные вещи произошли с Анной, когда граф Каренин отказался с ней развестись. Прошу, позволь мне видеться с детьми.

Эрнест внезапно понял, что ничего не чувствует. Холодная пустота внутри, мертвые провалы в мыслях, череда беспросветных дней впереди. Странно. И минуты не прошло, как его обуревала безумная ярость, и вот уже ее сменило полное равнодушие. А еще через две минуты он будет плакать, умоляя Фриду вернуться, желая лишь одного: зарыться лицом ей в грудь и забыть обо всем.

Он поднял книгу и прицелился в погасший камин. Пусть полежит там до следующей растопки. Или развести огонь прямо сейчас, чтобы сжечь и книгу, и дурацкие письма?..

И вдруг из книги выпал маленький листочек.

Эрнест наклонился. Еще одно письмо. Почерк не Фриды. На маниакальные каракули немецкого врача тоже не похож. Узнав руку, Эрнест непонимающе нахмурился. Этой рукой были подписаны поздравительные открытки на дни рождения Барби, ежегодно сопровождающие щедрый подарок от крестного. Что делает в этой богомерзкой книге письмо от Уильяма Доусона? Они не виделись несколько месяцев, старина Доусон вечно занят покупкой или продажей кружевных фабрик. А миссис Доусон – своими маршами и агитацией… Видимо, какая-то давняя записка. Эрнест почувствовал неожиданный прилив нежности к Доусону. Надо на днях заехать к нему, повидаться, все рассказать. Обменять частичку собственного достоинства на дружескую руку на плече, поплакаться в жилетку.

Эрнест развернул записку и замер.

Если уж тебе так не терпится с кем-то убежать, то почему не со мной?

Уильям

Интимность подписи не нуждалась в объяснениях. Эрнест сидел в ошеломленном, недоверчивом молчании, переводя взгляд с записки на стопку писем, перевязанных фиолетовой ленточкой, и обратно. Что она за человек? С кем он прожил тринадцать лет? Какая женщина осмелится наставлять рога мужу с другом семьи, крестным отцом собственной дочери? Он уронил голову на руки. Кто еще? Профессор Киппинг? Эдгар Яффе? С кем еще из друзей спала его жена? Над ним потешается весь Ноттингем! Почетный рогоносец!

Во рту пересохло. Грудь сдавило, как будто вокруг сердца обвился ядовитый плющ. Она – чужая. Он никогда ее не знал. В горле поднималось мощное рыдание – такой силы, что не давало дышать. Надо отправить записку Доусона этой свинье, Лоуренсу. Пусть увидит, какова она на самом деле. Эрнест положил голову на стол и заплакал. Он плакал, пока не почувствовал пустоту внутри. Ничего не осталось – ни гнева, ни боли, ни унижения, ни ненависти, ни любви.

Вдруг в дверь раздался стук. Он не хотел видеть сына, не мог смотреть ему в лицо. Монти не должен видеть его таким – с покрасневшими глазами, охрипшим от слез.

– Папа! Папа?

Эрнест замер. Он хотел крикнуть, чтобы Монти оставил его в покое, и не мог пошевелить пересохшим языком. Он поднял голову и посмотрел в окно. Зеленые листья деревьев в саду поникли, словно под тяжестью его горя и стыда. Он вновь уронил голову на стол и закрыл глаза. Настойчивый стук в дверь раздался вновь, сначала тихий, потом громче.

– Папа, ты там?

С трудом открыв рот, Эрнест прохрипел:

– Не сейчас.

– Папа, у меня сегодня день рождения. Я купил нам торт в «Микадо». Папа, ты там?

Глава 58 Барби

Сначала появился Монти. А потом – несметное количество сундуков: с посудой, столовыми приборами, занавесками, подушками, одеждой и книгами из ноттингемского дома.