Фридрих Ницше

«Наши поступки никогда не бывают тем, чем кажутся. Громадного труда стоило нам понять, что внешний мир не таков, как нам кажется. То же можно сказать и о внутреннем мире. В действительности наши поступки «нечто иное» — большего сейчас мы не могли сказать, и существо их пока остается неизвестным».

В июле Ницше пробует лечиться мариенбадскими водами; он поселяется в маленькой расположенной около леса гостинице и гуляет в нем целыми днями.

«Я докапываюсь до самого дна моих моральных залежей, — пишет он Петеру Гасту, — и мне кажется, что я стал совершенно надземным существом; сейчас мне кажется, что я нашел проход, даже выход; сотни раз просыпалась во мне такая надежда, и каждый раз разочарование сменяло ее».

В сентябре Ницше приехал в Наумбург; родные нашли его настроение веселым и общительным, а сестра Лизбет узнала на его лице выражение сладостного счастья, отражающего нам как в зеркале внутреннюю гармонию, полноту и обилие мыслей и образов. 8 октября, боясь приближающихся туманов, Ницше снова спустился в Италию. Он останавливается в Стреза на берегу Лаго Маджоре. Но климат дурно действовал на его нервы и мешал ему думать. Ницше с ужасом почувствовал, что его здоровье и психика находятся в тиранической зависимости от внешнего влияния. Это сознание ужаснуло его: если ему предстоят непрерывные страдания, то хватит ли у него сил для того, чтобы выразить все бесчисленные накопившиеся в его голове философские и лирические идеи? Он видит, что первым долгом надо запастись здоровьем, и решается переехать в Сорренто.

По дороге он останавливается в Генуе, в которой ему сразу все понравилось: веселое, простое и энергичное население, почти летняя температура в ноябре, то, что Генуя как бы сочетает в себе двойную мощь — гор и моря. Ницше нравятся величественные дворцы, протянувшиеся вдоль узких маленьких улиц, памятники, поставленные купцами-пиратами в честь их славного прошлого, где не было места сомнению и двойственности. Мечтательный ум Ницше воскрешает давно минувшие времена; воображение его нуждается в этих ясных чеканных образцах средневековой Италии, где люди были жадны, очень далеки от христианского идеала, лгали другим, но были искренни перед самими собою; воспоминание об этом времени помогает Ницше подавить в себе свою неутомимую романтическую мечтательность. Подобно Руссо, он жаждет возвращения к природе; но Руссо страдал от того, что современная ему Европа оскорбляла его религиозные чувства, его любовь к человечеству, его душевную доброту. Ницше живет в другое время, когда тяжеловесная Европа подчинена грубой толпе, оскорбляющей совсем другие чувства; изменилась воодушевляющая его угнетенная природа людей, и Ницше страстно ищет для своей больной души облегчающего и освежающего лекарства.

Он хочет поселиться в Генуе и после некоторых поисков находит себе прекрасное помещение: это была мансарда с очень хорошей постелью; чтобы попасть в нее, надо было подняться на сто четвертую ступень; дом, в котором поселился Ницше, находился на такой крутой и узкой улице, что по ней никто не ходил, а между камнями мостовой росла трава; улица эта называлась — Салита делле Баттиетини, 8.